— Андрей Аркадьевич, теперь, пожалуйста, доложите по моему вопросу, — прозвучало вежливо, но тон давал понять, что ответ генерала интересует больше, чем все содержание прошедшего совещания.
— Их агент, тот, которого арестовали позавчера, дал показания. К сотрудничеству его привлекла лично Аглая Павловна… — начал было собеседник командующего, но тот перебил:
— Он может выйти с ней на связь? Он скомпрометирован? Согласен работать с вами?
— Согласен. Легендирование готовим, я думаю, через три дня можем начать… — начальник разведотдела начал говорить быстро и уверенно. Он рассчитывал утопить шефа в деталях, пытался создать впечатление уверенного в своих действиях человека и желал таким образом избежать вопроса, на который не имел твердого ответа.
— Где она сейчас? — все-таки последовал этот вопрос.
— Точных сведений нет… — начал было разведчик, но генерал уже в третий раз за доклад перебил его:
— Андрей Аркадьевич, я напоминаю вам, что у вашей службы в этой кампании одна-единственная задача. Сведениями об армии противника пусть занимаются французы, их летчики да войсковая разведка. Вся агентурная работа должна быть посвящена известному вам вопросу. Без исключений. И теперь вы докладываете, что не имеете сведений об ее местонахождении? Каковы последние точные данные? — генерал не скрывал неудовольствия.
— Позавчера она была в Тамбове, откуда выехала в Козлов в воинском эшелоне в полдесятого вечера. Прибыла около пяти утра, но из Козлова выехала. Время не установлено. Предположительно в Богоявленское, но там у нас нет источника… — разведчик сделал паузу, пережидая проходящий по соседнему пути маневровый паровоз.
— Все? Немного же. «Не установлено!» «Предположительно!» — вклинился в эту паузу генерал.
— Также источник из Козлова сообщил, что в Богоявленское перебрасывается пехотный полк, — продолжил докладчик и, предупреждая реплику генерала, добавил: — Кроме того, по полученным от задержанных сведениям, если сопоставить их с донесениями войсковой разведки, приходится признать, что неприятель существенно наращивает работу на ряжском направлении. Скорее всего Аглая Павловна сейчас находится где-то на передовом разведпункте. Я бы сказал — в Раненбурской.
Генерал чуть привстал и потянул сигару из коробки, но другая рука стиснула столешницу так, что пальцы побелели. Только что начальник артиллерии получил задачу завтра в девять утра начать артподготовку по Раненбурской. Сорок восемь орудий, из них шестнадцать тяжелых. Расход запланирован небольшой — и противник там слабый, и станция самим пригодится. Но если Аглая там, чем это обернется для нее? Как поступить? Откладывать начало наступления? Объясняя это чем? «У меня там дочь?» И до каких пор? Пока не будет точных сведений о ее местонахождении?
— Ваше превосходительство, разрешите обратить еще раз внимание на сведения о подкреплении, отправленном в Богоявленское? — начальник разведотдела был изначально посвящен в специфическую проблему, потому понял состояние своего патрона и попытался тактично подать ему идею. — Возможно, пользуясь обстоятельствами, неприятель мог скрытно перебросить в район Богоявленское — Раненбурская значительные силы. Нужен день летной погоды — уточнить сведения, полученные из агентурного источника. Я подам их в разведсводку завтра.
Андрей Аркадьевич превосходно понимал, что жизнь дочери для Вайс-Виклунда значит больше, чем исход операции. Что же, для карьеры самого Андрея Аркадьевича благорасположение генерала также значило больше, чем объективные успехи разведки. Когда Андрей Аркадьевич разыскал в Рязани пленного комиссара — подругу Аглаи Павловны — и организовал ей побег, он был всего лишь офицером для поручений в разведотделе в чине капитана; а через полгода стал его начальником в звании подполковника и останавливаться на этом не планировал.
— Я не думаю, что противник намерен давать генеральное сражение сейчас, — помолчав, ответил Вайс-Виклунд. — Мятежникам невыгодно выставлять против нас большие силы. С учетом их проблем в снабжении они просто погубят лучшую часть своей армии в первой же крупной битве. Сейчас мы намного сильнее. Им выгоднее начать гибкую оборону, отходя от рубежа к рубежу, растягивать нашу линию коммуникаций, наносить удары по отдельным частям. При этом со временем они неминуемо деградируют в окончательную партизанщину и бандитизм. Но это случится не сразу. Может измениться политическая обстановка, и у нас не выйдет закончить начатое. Такой их расчет был бы оправдан, в нем была бы военно-политическая логика. Но, дорогой Андрей Аркадьевич, вы правы. Сведения нужно проверить. Переносим начало наступления на сутки.