У него тут же перехватило дыхание, словно для него тоже было облегчением, что больше не надо притворяться.
– Так и что же ты выберешь? Все мы, так или иначе, – рабы древней магии. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
Я почувствовала, как вся деревня затаила дыхание.
Никто не вступился за меня. Ни Асцилла, ни Леофвин, чьи лица выглядывали из первых рядов толпы, через которую они проложили себе дорогу. Ни даже мой отец.
Но не их лица я искала, не их страх заставил меня передумать. Только одно личико в толпе ничего не понимало, личико с розовыми щечками и блестящим от сахарного сиропа подбородком, которое смотрело на меня сверху.
Он был единственным человеком, который не хотел бы, чтобы я ушла в королевство фейри, и именно из-за него я сделала свой выбор.
Я сделала это ради Сола.
Глава шестая
На прощания времени не осталось, но в каком-то смысле я была этому рада.
Меня действительно терзало сомнение, что я найду в себе силы посмотреть Солу в глаза и сказать, куда направляюсь. Покинув деревню сейчас, больше уже не вернусь.
Я полагала, что Калдамир схватит меня и унесет прочь при помощи заклинания, но вместо этого он просто подвел меня к лошади и на какое-то мгновение замер рядом. Мне сразу пришла мысль, почему мы остановились. Он предложил мне руку. Его белая ладонь ярким пятном выделялась в гаснущих сумерках.
Видимо, сомневалась я слишком долго.
Разочарованно нахмурившись, он внезапно опустил руку, молниеносным движением оторвал меня от земли и усадил на лошадь. На долю секунды я замерла в изумлении, но еще сильнее удивилась, когда он не вскочил в седло позади меня. Вместо этого он взял величественную кобылу под уздцы и пошел рядом с ней, уводя ее прочь. Уводя прочь нас.
Толпа расступалась перед нами, оставляя широкий проход. За нами никто не последовал. Никто не попытался нас остановить. Все просто молча и неподвижно наблюдали за тем, как мы шли по тропинке к выходу из деревни.
Когда мы проходили мимо знакомых, никто даже слова сожаления не вымолвил. Ни Леофвин, который отошел в сторонку, словно никогда меня и не знал. Ни даже Асцилла, моя единственная подруга во всем мире. Ее равнодушие ранило гораздо сильнее, чем выражение лица Сола. А ведь именно оно преследовало меня, запечатлевшись в памяти.
Потому что Сол ничего не понимал.
Когда я обернулась на кроны деревьев в последний раз, на его лице читалось абсолютное замешательство. Все же остальные, друзья и незнакомцы, все понимали, и на всех лицах читалось одно: облегчение…
Все-таки в словах Калдамира была доля правды. Не в его сладкой лжи и не в его пустых обещаниях, что на меня будут смотреть как на героя. Вовсе нет. Правда была в том, что он сказал после того, когда по итогу перестал врать.
Они были рады избавиться от меня.
После всего, что я от них вытерпела, я должна была тоже осчастливиться, оставив их.
С самого рождения они принимали меня за неприкасаемую. Всю свою жизнь они ждали – нет, очень-очень надеялись, – что со мной случится нечто подобное. Тогда, по крайней мере, вся их ненависть могла бы быть оправдана. Надеюсь, теперь они по-настоящему счастливы. Если подумать, они дождались желаемого мгновения.
В каком-то смысле я тоже получила то, на что рассчитывала.
Прохладный ночной воздух, который заполнил пустоту деревни позади нас, не принес облегчения. До Мидсоммар остался день.
День до моего двадцать первого дня рождения.
Я была так близка. Так близка.
Не стоило надеяться на проклятье. Я бы и не надеялась, если бы действительно в него верила или если бы подозревала, что оно означало на самом деле. Незачем удивляться, ведь фейри славились своими похищениями.
Просто на мою долю выпало стать самой последней из их жертв.
– Будет лучше, если ты просто смиришься.
Произнеся эти слова, Калдамир не обернулся. Он просто продолжил идти, одной рукой держа поводья. Так мы шли довольно долго, и за это время небеса над деревьями окончательно потемнели. Если бы не большой серебристо-белый диск луны, мы бы уже давно заблудились в кромешной тьме.