Дибич понял императора по-своему:
— Ваше величество, я с самого начала понял, что сие ничтожество не заслуживает стольких хлопот.
— Это я и без тебя знаю! — Николай отошел от карты и заложил руки за спину. — Матушка мудра! Случай всегда решает более, нежели предполагает человек. А мы-то думаем по наивности, что все приуготовлено небесами заранее…
Слушая императора, Дибич не понимал одного: что есть неясного в этой жизни, когда для полного порядка нужно так немного — держать вожжи и не пущать…
— Ваше величество, пример «пятерки» не стал настоящим уроком для чересчур умничающих. А посему, ради спокойствия отечества, не стоит скупиться на крайние меры.
— Ты находишь? — с некоторым удивлением спросил Николай.
— Бог заповедовал изгонять бесов…
— Оставь всевышнего в покое! У него на всякого из нас найдется своя молитва. Ты, Иван Иванович, уведомь-ка немедля коменданта Ростовской крепости, чтобы привлек Анцимирисова без проволочек к строжайшему военному суду. Никаких показаний о таганрогских событиях от него не принимать! Дело закончить быстро и доложить мне. Егеря можешь из-под стражи освободить, однако оставь за ним негласный надзор.
Дибич с облегчением вздохнул. Кажется, дело Анцимирисова подходило к концу. Генерал хотел откланяться, но вспомнил о вопросе большого политического значения:
— Ваше величество» едва не выпустил из головы… Генерал Остен-Сакен сообщает из Нахичевани, что в армии персов замечены английские офицеры.
Николай от такой новости натурально взбесился.
— Мерзавец! Веллингтон обещал никоим образом не потворствовать султану в перевооружении его армии… Тем паче — помогать инструкторами! Вот что, Иван Иванович, завтра же представь мне об этом подробнейшую записку.
В этот же день вернувшийся из Москвы в Петербург Прозоров встретился с Годефруа.
— Итак, поручик, я жду доклада о фельдъегере.
— Господин полковник, здешние события обгоняют одно другое. Виннер больше не служит! Он намерен покинуть Россию в ближайшие дни. Корабль в Англию уходит через трое суток.
— Ну что же, у меня еще есть время поговорить с беглецом. А теперь расскажите мне о каждом шаге этого человека.
Поручик потупил взор.
— Господин полковник, за время моего наблюдения Виннер почти не отлучался из дому. Прислуга докладывает, что он жжет бумаги…
— Не может же он жить вовсе без общения?
— Вы правы, господин полковник, к нему дважды приезжал кто-то в карете. Я не сумел разглядеть лица.
— Какая жалость, поручик!
— Да, я не смог: оба раза дело происходило ночью. Но я проследил за ним. Его квартира находится на Пантелеймоновской, дом Оливье…
— Не может быть! Вы не обознались, поручик? — Прозоров не верил своим ушам.
— Господин полковник, это был именно дом Оливье.
— Простите, поручик, все мы ошибаемся. Но если вы правы, то дело принимает нешуточный оборот.
Кронштадт, 6 января 1827 г.
Английский бриг «Икар» готовился к поднятию парусов. Вахтенный бдительно следил за тем, чтобы никто из посторонних не проник на корабль.
— Эй, на судне! — крикнули с причала.
— Кто там? — спросил офицер, заметив внизу человека в шубе и с саквояжем в руке.
— Меня зовут Виннер…
— О'кей! — офицер приказал спустить трап.
Капитан «Икара» не был удивлен появлению Виннера на судне.
Справившись о самочувствии соотечественника, он распорядился проводить его в каюту.
Оставшись один, Виннер в изнеможении опустился на диван.
— О, дьявол! — он чертыхнулся в сердцах, вспоминая, как кошмарный сон, последние тревожные дни своего пребывания в Петербурге. Какой-то тип неотступно преследовал его, и Виннер был вынужден прекратить всякие контакты с внешним миром до дня отбытия в Кронштадт.
Англичанин запер дверь каюты на ключ, снял шубу и достал из саквояжа чернильный прибор. Он присел за столик и начал писать: «Спешу доложить вам, сударь, что я благополучно сел на корабль. Вопреки ожиданиям, странный субъект оставил меня в покое. Ваше письмо будет передано сэру У-у, как только моя нога ступит на берег Британии».
Не успел Виннер запечатать письмо, как из-за полога, прикрывавшего вход в альков, вышел человек в штатском. В правой руке он держал пистолет, а левую протянул в направлении Виннера.
— Давайте письмо! — голос его был решителен и не оставлял сомнений, что неповиновение будет иметь тяжелые последствия.
Виннер безропотно отдал письмо. Прочитав его, Прозоров потребовал послание, адресованное «сэру У-у». Получив его, он спрятал конверт во внутренний карман пальто, сел напротив Виннера и сказал: