— В Рим? — спросил он, когда я взялась за ручку входной двери.
Я подняла на него глаза.
— В Рим, — сказала я, толкнула дверь и вышла, быстро направляясь к своей арендованной машине.
Он больше не звал меня, но я знала, что он не отстал, и это стало совершенно очевидно, когда он схватил меня за предплечье возле моей машины. Он развернул меня лицом к себе.
— Джози, дай мне секундочку, — тихо сказал он.
Я снова посмотрела на него.
— Конечно, мистер Спир, не хочу быть грубой, но у меня только секунда.
— Джейк, — ответил он.
— Прошу прощения? — переспросила я.
— Меня зовут Джейк, — сказал он.
— Хорошо, — ответила я, а затем подсказала: — Вы хотели секундочку?
Он не убрал от меня руки, его глаза скользили по моему лицу, будто изучая. И тогда я увидела, что такого необычного было в этих глазах. В офисе они были ясного светло-серого цвета. На солнце они стали ярко-голубыми, как лед. Необыкновенными, интригующими и поразительными. Черт!
— Мистер Спир… — снова подсказала я и почувствовала, как его пальцы сильнее впились мне в руку, он притянул меня на полсантиметра ближе.
— Джейк, — пробормотал он.
— Вы задерживаете меня, потому что хотите, чтобы я обращалась к вам по имени? — задала я вопрос.
Его необыкновенные, интригующие и поразительные глаза сфокусировались на мне.
— Ты все время так говоришь? — спросил он в ответ.
— Как?
— Не важно, — пробормотал он, снова кривя губы. Затем мотнул головой в сторону здания, которое мы только что покинули, и напомнил: — Там произошло кое-что важное.
— В самом деле, — согласилась я, затем продолжила, прикинувшись дурочкой. — И если вы беспокоитесь, что я буду возражать против подарков бабушки вашим детям, пожалуйста, не беспокойтесь. Я знаю, бабушка до конца своих дней была очень здравомыслящей, так что если она хотела, чтобы у ваших детей были эти деньги, то это желание будет исполнено.
— То, что сделала Лидия — прекрасно, — ответил он. — Но я говорю не об этом. Я говорю о другом подарке, который она подарила мне.
— И о каком же? — спросила я, все еще пребывая в замешательстве.
— Джози. — Мое имя дрожало весельем, и это раздражало, потому что звучало очень мило. — Она одарила меня тобой.
Я проигнорировала это, и то, как это заставило скрутить мой живот, а дыхание стало неровным, и сообщила ему:
— Никто не называет меня Джози.
— Лидия называла, — возразил он.
О да. Бабушка определенно говорила с ним обо мне. Мне это не понравилось.
— Хорошо, тогда никто не зовет меня Джози, кроме бабушки, — ответила я.
— А теперь и меня.
Я вздохнула, это напомнило мне, что его рука была на мне, поэтому я попросила:
— Может отпустите меня?
Его губы скривились в безуспешной попытке скрыть свое веселье, прежде чем он ответил:
— Я отпущу тебя, но только если ты пообещаешь не уходить.
— Это я могу обещать, — сказала я ему.
— Хорошо, — пробормотал он и отпустил меня, но не отступил.
Я тоже решила этого не делать, поскольку это могло быть истолковано неправильно, а я почувствовала, что с Джеймсом Мархэмом Спиром необходимо общаться совершенно конкретно.
— Сегодня вечером нам нужно поужинать, — заявил он.
Я посмотрела на свою сумочку, открывая ее, чтобы отыскать солнцезащитные очки, потому что любая женщина знала, что она не должна находиться на солнце без двух вещей. Во-первых, очень хорошего увлажняющего крема с SPF-фильтром. А во-вторых, отличных солнцезащитных очков, чтобы не морщиться.
Во время разговора я нацепила очки.
— Боюсь, об ужине не может быть и речи.
— Почему?
Я спустила очки на нос и снова посмотрела на него.
— Для чего он?
— Джози, я вижу, ты пытаешься сделать вид, что всей той херни там не было, но, говорю тебе, она произошла.
Я вздохнула и согласилась:
— Да, произошла.
— Хорошо, тогда сегодня вечером мы пойдем ужинать.
Его голова склонилась набок, и он открыл рот, чтобы заговорить, но я опередила его.
— Послушайте, мистер Спир…
— Джейк, — отрезал он с нетерпением глубоким голосом.
— Конечно, — поспешила я продолжить. — Как я объяснила в офисе мисс Багински, бабушка очень обо мне заботилась. Мы были очень близки. Я глубоко любила ее, и она чувствовала то же самое ко мне. Но с такими отношениями, как наши, человек может зациклиться на том времени, когда они были нужны, и может не понимать, что в них больше нет необходимости. Из того, что она написала в том письме, ясно, что именно это и произошло с бабушкой.