Бабушка.
Генри.
А теперь Джейк.
А из уст Джейка, как и бабушки с Генри, это звучало приятно.
Я позволила себе прочувствовать это, прежде чем заверил его:
— Сегодня я ходила в продуктовый магазин. Я съем немного фруктов и сыра, когда вернусь домой.
— Точно. А завтра вечером, — он усмехнулся, — ты обещаешь, что не исчезнешь, если я приду. Но должен сказать, Итан будет со мной. Я не дам Эмбер еще один час, чтобы натворить гребанного дерьма с ее дебильным парнем и не дам ей еще денег, чтобы промотать их на тушь для ресниц.
Это не было хорошей новостью. Не то, что он согласился приехать. Странным образом я действительно с нетерпением ждала этого, и не совсем это понимала.
Нет. Это потому что я не люблю детей. Они громкие и жаждущие внимания. Они перебивают и, в наши дни, родители не журили их за эту грубость. Они ломают вещи. Все проливают. Ноют. Отказываются есть пищу, которую даже не пробовали, ошибочно заявляя, что им не нравится, когда и понятия не имеют, едят они это или нет. А когда они едят, часто чавкают, что отвратительно. Очевидно, я не поделилась этим с Джейком Спиром.
— Есть ли что-нибудь, что он или ты не любишь есть? — вместо этого спросила я.
— Итан помогал Лидии готовить кучу всякого на той кухне. Она привила ему любовь к пище. Все, что ты приготовишь, мы съедим.
Я сильно сомневалась в этом, по крайней мере, насчет Итана. Этим я тоже не поделилась.
— Хорошо, — ответила я.
— Мы будем в шесть.
Шесть. Очень рано. Великолепно. Ну, мне придется смириться с этим, так как его сыну, вероятно, на следующий день рано в школу или нужно делать домашнее задание или заботиться о классной песчанке или что-нибудь еще, из-за чего они не могли остаться допоздна.
— Хорошо, — согласилась я.
— Ладно, — пробормотал он, снова ухмыляясь.
Потом он замолчал. Я тоже не знала, что сказать. Когда это растянулось на некоторое время, и тот факт, что его теплая рука все еще обнимала мою шею, стал неудобным в основном потому, что сам он не чувствовал себя неудобно ни в малейшей степени, я нарушила наше молчание.
— Мы закончили?
— Отнюдь нет, — ответил он. Я глубоко вздохнула, услышав его ответ, и он закончил: — но на сегодня, да.
— Ну тогда… спокойной ночи, Джейк.
— Хорошо, — пробормотал он, и я смотрела, расширившимися от удивления глазами, как он наклонился и прошептал мне в лоб:
— Спокойной ночи, Джози.
Я почувствовала, как его губы коснулись моего лба, и это тоже не было неуютно. Ни в малейшей степени. На самом деле, это было так уютно, что мою кожу снова стало покалывать, но на этот раз по-другому.
Он отстранился, сжал мою шею и улыбнулся, прежде чем уйти. Я наблюдала за ним секунду, прежде чем заставила себя перестать.
Я села в свою машину, запустила ее, и уехала, не оглядываясь назад.
ГЛАВА 5
Прекрасный вечер
Следующим вечером звонок прозвенел в шесть ноль четыре, и я быстро подошла к входной двери, чувствуя, как странное предвкушение, которое я испытывала весь день, значительно усилилось до того, что мне стало трудно дышать.
Я остановилась у резной полированной деревянной двери, и мой разум почему-то воспарил. И приземлился на решении, что я должна отполировать дверь, как я много раз делала по просьбе бабушки, и, как я видела много раз, делала она сама.
Затем мое внимание обратилось к моему наряду. Он был повседневным, так как это был домашний семейный ужин. Выцветшие и искусно подрезанные джинсы. Туфли-лодочки из лакированной кожи на платформе. И кашемировый свитер цвета румянца с вырезом от плеча до плеча и рукавами а-ля летучая мышь, заканчивающимися чуть ниже локтей, по предплечьям вязка была более плотной.
Макияж был легким с намеком на невинность. Волосы убраны назад в чрезвычайно женственный шиньон, с обеих сторон обрамляя лицо мягкими завитками. Прическа больше подходила к вечернему платью, но мне нравилась ее сложная элегантность в сочетании с моей повседневной одеждой.
Я поняла, что думаю о своей одежде, пока Джейк с сыном стояли снаружи, ожидая, когда я открою дверь. Поэтому перестала думать и открыла дверь.
И застыла как вкопанная.
Не потому, что Джейк Спир стоял там, источая свою требовательную мужественность, одетый в темно-синюю водолазку, выцветшие джинсы и коричневые ботинки (или, не только из-за этого).
И вовсе не потому, что перед ним стоял его маленький сын в толстовке, которая свидетельствовала о его преданности какой-то спортивной команде, его черные волосы были в беспорядке, и он смотрел на меня по какой-то странной причине с широко открытым ртом.