Если ни один из семи не вложит в эту партию весь тот пыл, на который он способен, то это будет страшным пренебрежением по отношению к громадному большинству граждан свободной Америки. Вот почему среди всей этой разочарованной публики, собравшейся на вокзале, не нашлось никого, кто решился бы сесть в поезд, чтобы составить компанию Максу Реалю хотя бы до первой остановки. Кроме художника, все вагоны были полны только пассажирами, уезжавшими из Чикаго по своим личным, торговым или промышленным делам.
Вот почему Макс Реаль мог прекрасно устроиться на одной из скамеек вагона и Томми рядом с ним, так как уже миновало время, когда белые не потерпели бы в своем вагоне присутствия цветнокожего пассажира.
Раздался наконец свисток, поезд дрогнул, и мощный паровоз с пронзительным ревом выбросил из своей широкой пасти целый сноп огненных искр и пара.
Среди публики, оставшейся на перроне, виднелась фигура командора Уррикана, бросавшего вслед первому отъезжающему взгляды, полные угроз.
Погода не благоприятствовала, путешествие начиналось плохо. Не надо забывать, что в Америке на этой долготе, хотя это та же параллель, что проходит и через северную Испанию, зима еще не кончается в апреле. На всем протяжении этой обширной территории, где совершенно отсутствуют горы, в этот период зимние холода еще продолжаются и атмосферные течения, устремляясь сюда из полярных районов, бушуют вовсю. Холод начинал понемногу сдавать под первыми лучами майского солнца, но сильные бури продолжали еще временами свирепствовать. Низкие тучи, приносившие сильные ливни, закрывали собой горизонт – досадное обстоятельство для художника, ищущего залитых солнцем пейзажей! И тем не менее всего лучше было путешествовать по штатам Союза именно в эти первые дни весеннего сезона, так как позже жара здесь становится уже нестерпимой. К тому же можно было надеяться, что плохая погода не продлится долго: некоторые признаки уже указывали на ее скорое улучшение.
Теперь – несколько слов о молодом негре, который в течение двух лет находился в услужении у Макса Реаля и вместе с ним отправлялся в это путешествие, обещавшее, по-видимому, множество всяких сюрпризов.
Как уже говорилось раньше, это был семнадцатилетний юноша, рожденный свободным гражданином. Освобождение рабов произошло ведь во время войны Северных штатов с Южными (Война Севера и Юга – гражданская война 1861-1865 годов в Северной Америке. Фермеры и рабочие Севера боролись с рабовладельцами Юга за уничтожение рабства, за право свободного заселения и освоения свободных южных земель. Война окончилась 26 мая 1865 года победой Севера. Рабство быо официально уничтожено. Негры были освобождены без выкупа, но и без земли.), закончившейся лет тридцать до этой истории, к большой чести американцев и всего человечества. Родители Томми, жившие в эпоху рабства, были уроженцами штата Канзас, в котором борьба между аболиционистами (Аболиционисты – сторонники отмены рабовладения. Общество аболиционистов основано было в 1775 году в Филадельфии Франклином. Движение аболиционизма было вызвано интересами буржуазии Северных штатов, стремившейся к расширению внутреннего рынка и нуждавшейся в вольнонаемных рабочих.) и плантаторами штата Виргиния была особенно напряженной. Тем не менее они не подверглись чересчур тяжелой участи, – обстоятельство, которое здесь необходимо отметить, – и жить им было легче, чем большинству их сограждан. Имея над собой в качестве полновластного хозяина человека справедливого и доброго, они смотрели на себя как на членов его семьи. А потому, когда вошел в силу билль об уничтожении рабства, они не захотели уходить от хозяина, точно так же как и он не подумал с ними расставаться. Томми после смерти своих родителей и их хозяина – играло ли тут роль влияние атавизма или воспоминание о счастливых днях детства? – почувствовал себя в большом затруднении, очутившись лицом к лицу с житейскими нуждами. Возможно, что его молодой ум не отдал себе еще отчета в тех преимуществах, которые принес ему этот акт освобождения, когда он узнал, что должен рассчитывать только на свои собственные силы, чтобы выбраться из жизненных тисков. И не были ли более многочисленны, чем это принято думать, эти бедные люди, которые сожалеют, продолжая оставаться все еще детьми, о том, что они из слуг-рабов превратились в свободных людей, в слуг вольнонаемных?