Таким образом, мы не можем установить степени участия Жюля Верна в написании рассказа. Нельзя даже с уверенностью утверждать, подсказывал ли он сыну какие-либо сюжетные ходы или ограничился только литературной обработкой. Вероятнее всего, что какими-то мыслями великий писатель поделился с писателем начинающим. Но раз под рассказом мэтр согласился поставить свою подпись, мы имеем полное право считать изложенные в нем идеи собственными идеями великого фантаста. Впрочем, именно с этой стороны рассказ сегодня производит наименьшее впечатление. Дело, конечно, не в скрупулезном подсчете сбывшихся прогнозов технического развития, несмотря на небольшой срок (по сравнению с указанным в новелле), прошедший со дня публикации. Такова судьба всей научной фантастики, которая верно предсказывает общее направление развития технической мысли, но не может угадать верный темп осуществления высказанных идей, ускорение научно-технического прогресса.
Важно подчеркнуть другое: прогресс Жюль Верн (или его сын) связывает прежде всего с Соединенными Штатами Америки! Словно в мире и не существует других стран, других научных школ, других центров технической мысли! Конечно, это ни в коей мере нельзя понимать как отрицание автором творческого потенциала у других наций. Надо просто-напросто вспомнить, что рассказ писался для американского журнала.
Но что сильно снижает ценность произведения (по крайней мере для современного читателя), так это отсутствие психологического прогноза. Жители двадцать девятого века живут и действуют явно по меркам девятнадцатого. Достаточно обратить внимание хотя бы на эпизод с соперничеством партий и государств на Марсе. И этому есть свое объяснение. Во-первых, прогноз развития человека, его души, его общественного сознания дать гораздо сложнее, чем предугадать развитие научной и технической мысли. И потом: Жюль Верн не был крупным знатоком человеческой психологии, еще меньше понимал в этом Мишель, а значит, и не стоило трудиться над созданием какой-то концепции человеческого общества, отличного от существовавшего… Тем более в небольшом по объему, «проходном» рассказе…
О блистательном научно-техническом видении будущего говорится буквально в любой биографической работе о Жюле Верне. Но одно обстоятельство постоянно уходило из поля зрения критиков или отмечалось как побочное, второстепенное: «Пресса всемогуща и после проведения опроса решает — быть миру или войне, от нее зависят судьбы подсудимых… Директор газеты Фрэнсис Беннет ведет себя словно глава государства»[300]. В наши дни, когда мы нередко называем средства массовой информации «четвертой властью», это видение роли прессы в человеческом обществе можно причислить к еще одному сбывшемуся прогнозу амьенского фантаста.
Новелла «Судьба Жана Морена» впервые увидела свет лишь в посмертном сборнике «Вчера и завтра» (1910). Время ее написания не установлено. Возможно, это — один из тех рассказов, о которых Ж. Верн упоминал в письме своему издателю 3 июня 1890 года — их будто бы было на целый том. Однако современные исследователи творчества великого фантаста сомневаются в его авторстве. Оливье Дюма, например, прямо приписывает рассказ Мишелю Верну.
В любом случае это — несамостоятельный рассказ. Если он и принадлежит знаменитому писателю, то, видимо, относится к раннему периоду его творчества, к годам сотрудничества с «Мюзе де фамий», потому что надуманный финал сентиментальной новеллы написан как бы под вкус читателей этого журнала.
На русском языке рассказ опубликован впервые.
