Путешественники медленно спускались вниз. Невысоклики - хорошие ходоки и достаточно крепко стоят на своих ножках. Но в этот раз им приходилось туго. Не завтракавший и слегка подмороженный невысоклик - легкая добыча для всякого рода неприятностей.
Неприятности всегда выслеживают жертву среди тех, чей дух ослаблен лишениями, сомнениями или страхом, выбирая объект позадумчивей.
Не то чтобы Олли Виндибур был совсем уж лакомым кусочком, но уж если приходилось выбирать между ним и Репейником, то беспардонность последнего явно вызывала отторжение. Злоключению позарез нужно, чтобы его глубоко переживали, постоянно спрашивая себя: "А почему, собственно, я?" Двойняшки же Уткинс для этого явно не годились, так же как и Солист. Максимум, что от них можно было ожидать, так это грандиозного рева. А это уже не интересно.
В общем, оступиться выпало именно Олли. Покрытая тонкой ледяной корочкой трава как нельзя лучше подходила для того, чтобы, сверзившись, заскользить вниз по склону, увлекая за собой всю вереницу. Веревка, предназначенная для того, чтобы страховать друг друга, сослужила дурную службу.
Как самый массивный из невысокликов, Олли повалил девчонок, а те, в свою очередь, сдернули с места Пита, держащего в руках повод ослика. На этом все могло бы и закончиться, но проклятая веревка, которую Солист переступил, натянувшись, подставила ему подножку. Не удержав равновесия, ослик совершил кувырок через голову и с ревом поехал на спине вниз. Так, трубя и вереща, компания полетела по ущелью, судорожно цепляясь за жесткую короткую траву, поднимая снежную пыль.
Никогда раньше ни один осел не перемещался так быстро из одного места в другое, не говоря уже о невысокликах. По всей вероятности, истошные вопли Солиста, возглавляющего гонку, можно было услышать аж на побережье. Тина и Пина, уцепившись за тюк с поклажей, пища наперебой, летели за осликом. Следом кувыркался спутанный веревкой Пит, а за ним Олли, задом наперед, проявляя чудеса цепкости, под аккомпанемент кирки, лопаты, котелка, чайника и прочих причиндалов.
Но неожиданно начавшийся скоростной спуск так же неожиданно прекратился. Не успели друзья достичь более или менее пологого места, как влетевший с побережья в долину шквал теплого ветра остановил их, ударив навстречу и растопив ледяную корку на траве.
"Какой-то заблудившийся, отставший от стада южный ветер", - первое, что пришло в голову Олли, неподвижно лежащему на спине. Он смотрел в небо, где царила полная кутерьма. Серые клочковатые облака, спотыкаясь друг о дружку, спешили поскорей убраться за перевал, вероятно, в надежде быть подхваченными каким-нибудь другим, более покладистым ветром, не якшающимся с грубыми и самолюбивыми тучами. Облака еще лелеяли надежду стать белыми и пушистыми, где-то там за морем, где светит солнце, весело и ласково играя бликами в пене полуденного прибоя.
Оцепенелое созерцание было прервано стонами Репейника. Спутанный Пит лежал, уткнувшись носом в мокрый лишайник, пятой точкой впитывая приятное тепло. У него так закружилась голова, что он долго не понимал, где у этого мира верх, а где низ, и что-то несвязно блеял, растеряв все слова.
Растрепанные Тина и Пина молча сидели друг против друга с вытаращенными глазами, причем у Тины на правую ногу был обут чайник. На первый взгляд все были целы. Не было только Солиста.
Едва оправившись после стремительного спуска в долину, проделанного весьма оригинальным способом, путешественники принялись звать невесть куда подевавшегося ослика.
- Не п-п-ровалился же он сквозь з-з-емлю? - предположил слегка заикающийся Пит. Его еще немного пошатывало, как моряка, сошедшего на берег после недельной качки.
- Мой дальний родственник говорил, что этот осел большой поклонник капусты, - вдруг вспомнил Олли, - и еще, кажется, он сказал, что для того чтобы его заставить бежать за собой, нужно произнести это заветное слово.
Тут двойняшки, занятые стягиванием с Тининой ноги чайника, прервались, посмотрели с секунду друг на друга, и завопили: "Капуста, капуста, капуста!" В ответ, словно из преисподней, раздалось истошное "Иа!". Трубный глас вопиющего Солиста шел откуда-то сбоку и снизу. Невысоклики бросились на звук.
Ослик сидел в большой круглой яме, прижав уши, вытянув морду, и самозабвенно орал. Почему он молчал до этого, так и осталось загадкой. Яма была глубокой. Вернее, не яма, а воронка. Олли уже видел однажды такие углубления в земле.