– Мне это ни о чем не говорит, – сказал посол. – А что?
– Вам не попадался на глаза список пассажиров рейса «Бритиш эйруэйз» из Лондона в прошлую субботу?
– Рейс 5912? – резко переспросил посол.
– Да. Он в тот день вылетел из Женевы на самолете «Бритиш эйруэйз», сделал пересадку в Хитроу на рейс 5912.
– И теперь ищет людей в Рио. Кто они?
– Он отказался их назвать. Я говорил с ним как атташе, сами понимаете.
– Понимаю. Расскажите мне все подробности. Я пока свяжусь с Лондоном. Вы думаете, что он, возможно… – Посол сделал паузу.
– Да, – ответил генконсул мягко. – Я полагаю, что он, возможно, разыскивает фон Тибольтов.
– Вы должны рассказать мне все, – повторил находящийся в Вашингтоне посол. – Англичане считают, что эти убийства – дело рук Тинаму.
Ноэль оглядел салон для отдыха первого класса, и у него возникло ощущение, что он все это уже видел. Только цвет обивки кресел ярче и покрой фирменной одежды стюардесс элегантнее. Во всем прочем самолет был точной копией «Боинга» компании «Бритиш эйруэйз», выполнявшего рейс 5912 из Лондона. Другой была общая атмосфера. Это был спецрейс «Пробежка в Рио» – беспечный праздник, который начинался в небе, а продолжался на песчаных пляжах Золотого побережья.
«Но это будет не праздник, – думал Холкрофт, – совсем не праздник». Единственная радость, ожидавшая его впереди, – радость долгожданной находки. Он либо найдет семейство фон Тибольт, либо узнает, что их нет в Бразилии.
Они провели в воздухе пять часов. Холкрофт уже съел дрянной обед, проспал дрянной фильм и, наконец, решил подняться наверх.
Он долго откладывал это малоприятное путешествие в салон. Воспоминания о событиях семидневной давности все еще тревожили его. Прямо у него на глазах произошло невероятное: убили человека. Он мог встать и дотронуться до корчившегося на полу тела. Смерть прошла мимо него в нескольких дюймах, неестественная смерть, химическая смерть – убийство!
Стрихнин. Бесцветный кристаллический порошок, который вызывал пароксизм невыносимой боли. Но почему же это случилось? Кто совершил это убийство и по какой причине? Об этом можно было только догадываться.
Вблизи жертвы в салоне «Боинга» находились двое. Любой из них мог подсыпать яд в стакан несчастного, и следствие пришло к выводу, что так оно и было. Но почему, почему? По версии авиатранспортной полиции, не было никаких признаков того, что те двое были знакомы с Торнтоном. А сами эти двое – подозреваемые в убийстве – тоже нашли свою смерть, сраженные пулями на летном поле. Они исчезли с борта самолета, таинственным образом проникли через тщательно охраняемый сектор таможенного контроля, миновали карантин и были убиты. Кем? Почему?
Ответов не было. Только одни вопросы. Но потом и вопросы отпали сами собой. Сенсация исчезла со страниц газет и из передач новостей так же внезапно, как появилась, словно кем-то был наложен запрет на разглашение информации. И снова приходится спрашивать: почему? Кто отдал это распоряжение?
– Вы заказывали виски со льдом, не так ли, мистер Холкрофт?
Впечатление, что все это уже происходило с ними, было теперь полным. Те же самые слова – их произнесла теперь другая стюардесса. Склонившись над ним, она поставила стакан на круглый металлический столик. Симпатичная девушка – та стюардесса из «Боинга» тоже была симпатичной. И взгляд этой был такой же прямой и откровенный, как и у девушки с «Бритиш эйруэйз». И слова, даже его имя были произнесены с той же самой интонацией – только с другим акцентом. Все это слишком похоже. Или просто его память – глаза и слух – еще находятся под слишком сильным впечатлением от событий семидневной давности?
Он поблагодарил стюардессу, боясь даже поднять на нее глаза: а вдруг в эту самую секунду он услышит дикий пронзительный вопль и увидит, как пассажир вскакивает со своего кресла и падает в конвульсиях на журнальный столик…
Но потом Ноэль осознал нечто иное, что еще более усугубило в нем чувство тревоги. Он сидел на том же самом месте, что и в злополучном «Боинге», выполнявшем рейс 5912. Салон здесь был точь-в-точь, как в том самолете. В общем-то в этом не было ничего необычного: ему нравилось это место, и он всегда занимал его. Но теперь все это наполнило его ужасом. Перед ним была та же самая картина, даже освещение то же, как тогда.
– Вы заказывали виски со льдом, не так ли, мистер Холкрофт?
Протянутая рука, симпатичное личико, стакан. Образы, звуки.
Звуки. Громкий пьяный гогот. Изрядно подвыпивший мужчина, потеряв равновесие, падает на пол. Его приятель покатывается от смеху. Третий – тот, что через несколько секунд будет мертв, – вовсю старается не отставать от них. Он подыгрывает им, пытаясь держаться с ними наравне. Симпатичная стюардесса наливает виски, улыбается, вытирает салфеткой прилавок, куда выплеснулось виски из стакана, потом спешит к упавшему пассажиру. А третий, чуть смутившись, но все еще желая потрафить тем двоим, тянет руку к стакану и…
Стакан! Стакан. Единственный стакан, который стоял нетронутым.
Третий схватил тот самый стакан.
Там было виски со льдом. Стакан предназначался для пассажира, сидящего за круглым металлическим столиком через проход. «О боже!» – подумал Холкрофт и стал лихорадочно восстанавливать вереницу событий. Ведь этот стакан – стакан, который схватил некто по фамилии Торнтон, – предназначался для него!
Это для него предназначался стрихнин! И конвульсии агонизирующего тела, и острая пронзающая боль – все это должно было произойти с ним. Ужасная смерть ожидала его!
Он посмотрел на стоящий перед ним на столике стакан. Он и не заметил, как обхватил его пальцами.
«Вы заказывали виски со льдом…»
Он оттолкнул стакан и вдруг понял, что не может больше оставаться за этим столиком, находиться в этом салоне. Ему надо уносить ноги. Ему надо отогнать страшные воспоминания. Они так отчетливы, так реальны, так ужасны…
Он встал и нетвердым шагом направился к лестнице. Взрывы пьяного смеха то и дело врывались в нескончаемый страдальческий вопль, который был зловещим гласом внезапной смерти. Никто из пассажиров не мог слышать эти звуки, гремевшие у него в ушах.
Он спустился по ступенькам вниз. Свет в салоне был притушен, несколько пассажиров зажгли у себя над головой крошечные прожекторы и читали. Остальные спали.
Ноэль не понимал, что с ним происходит. Грохот в ушах не умолкал. Страшные картины не исчезали. Его затошнило, и ему захотелось извергнуть этот страх, который застрял где-то глубоко в желудке. Где тут туалет? В кухонном отсеке? За кухонным отсеком? За занавеской, вот где. Или нет? Он отдернул занавеску.
Внезапно его взгляд оказался прикованным к креслу первого ряда во втором салоне. Человек шевельнулся во сне. Мужчина мощного сложения, чье лицо было ему знакомо. Он его уже где-то видел. Он не мог вспомнить где, но был уверен: видел! Лицо, искаженное гримасой ужаса, – человек пробегал мимо, очень близко от него… Что же это за лицо? Что-то мимолетное отпечаталось в его сознании. Но что?
Ах да – брови! Густые, полумесяцем, кустистые, черные с проседью. Где же он их видел, эти черные с проседью брови? Почему эти арки густых бровей вызывают у него воспоминание о каком-то акте насилия? Где же это было? Он никак не мог вспомнить и от этого почувствовал, как кровь застучала в висках. Пульсация усиливалась. Виски сковала тупая боль.
И вдруг человек с густыми бровями проснулся, словно ощутил на себе чей-то взгляд. Их глаза встретились. И они тотчас узнали друг друга.
И в это мгновение родилось воспоминание о кровопролитии. Где? Когда?
Холкрофт неловко кивнул, уже не сознавая, что делает. Боль пронзила желудок, словно лезвие ножа. В голове быстро-быстро стучали тяжелые молотки. На мгновение он забыл, где находится. Потом вспомнил, и в мозгу вновь всплыли знакомые картины убийства, жертвой которого, если бы не счастливая случайность, стал бы он.
Ему захотелось вернуться на свое место. Надо успокоиться, взять себя в руки, перетерпеть боль, переждать, пока закончится этот дикий колотун. Он повернулся и быстро прошел за занавеску, через кухню, обратно в салон первого класса.