— Слыхали, Иван Иванович – "полицейские"?! — прыснул Крупный и хлопнул себя по колену.
— Из охранки, Иван Иванович! Слыхали?! — хлопнув по колену и себя, эхом подхихикнул Коротышка.
Они дружно покатились со смеху. Дав полутора Иван Иванычам время нахохотаться всласть, фон Штраубе продолжал так же холодно:
— Никакого иного мнения у меня и не могло возникнуть. Позавчера вы без спроса вторглись ко мне в дом, что-то там обшаривали, обнюхивали, делали какие-то двусмысленные намеки… Кстати, домовладелец, господин Лагранж, понял их весьма превратно, и в результате я, по вашей милости, лишился крова…
— Ах он!.. — вмиг посерьезнел Коротышка. — Кто ж знал, что он…
— …таким подлецом окажется! — закончил мысль Крупный.
— И тем не менее, — перебил их фон Штраубе, — дело ровно так и обстоит. А нынче вы опять меня выследили, и вот я опять – как вы говорите, "совершенно добровольно", хотя, видит Бог, никакого такого особого желания с моей стороны снова видеться с вами…
— Всё, всё! — встрял Коротышка. — Вынуждены покаяться за некоторую с нашей стороны, — тут вы правы…
— …бестактность, — продолжил Крупный. — При данных, впрочем, обстоятельствах совершенно…
— …неизбежную!..
— Именно! Неизбежную! Что вы и сами скоро поймете!.. Но прежде все-таки развеем ваши заблуждения. Вы всерьез полагаете, что мы из полиции?
— А что мне еще остается полагать? — пожал плечами фон Штраубе.
— Да будь мы из полиции!.. — вскричал Коротышка.
— …или тем паче из Охранного отделения!..
— …Тем паче!.. То за все ваши давешние художества вы бы не коньяк с нами пили, а уж нынче же сидели бы в крепости! А через неделю-другую…
— …по этапу бы! В кандалах!..
— …Это при самом благоприятном исходе!
Сердце у фон Штраубе уже оторвалось и летело в пропасть, но с голосом еще удавалось совладать.
— Что вы, однако, имеете в виду? — спросил фон Штраубе по возможности твердо.
Иван Иванычи переглянулись и кивнули друг другу (до сих пор они словно бы вовсе не замечали присутствия один другого, действуя как детали единой, хорошо смазанной механики).
— Что ж, извольте. — Коротышка извлек из кармана блокнот. — Третьего дня вы имели неосторожность прихватить из Адмиралтейства сверхсекретный пакет…
— …зашив его под подкладку шинели, — сверившись со своим, точно таким же блокнотом, вставил Крупный.
— Так что, согласитесь, на простую забывчивость тут навряд ли спишешь… Затем, в тот же вечер вы встречаетесь… Здесь мы, пожалуй, пропустим, дабы не порочить имя его высокопревосходительства… Затем, не далее как второго дня вы… Гм, простите за неделикатность… принимаете у себя некую международную авантюристку Мадлен Розенблюм или как там бишь ее?..
— …Пакет, между тем, бесследно исчезает!..
— Да, да! Это, так сказать, "prima", на случай, если мы из Охранного отделения. Теперь "sekunndо" – на случай, если мы из полиции…
— В тот же вечер вы посещаете своего знакомого, отставного капитан-лейтенанта Василия Бурмасова. Вслед за чем дом Бурмасова вместе со всем имуществом сгорает дотла, вы же счастливым образом уцелеваете и, прихватив с собой бывшую на содержании у Бурмасова глухонемую девицу Марью Рукавишникову, также известную в полусветских кругах под прозванием Нофрет…
— …а также, по случайности, шубу стоимостью в полторы тысячи…
— …Ну, не будем останавливаться на таких мелочах… После семирублевой за месяц комнаты у monsieur Лагранжа переселяетесь с оной девицей в двадцатирублевый – уже, заметьте, за сутки! — номер в "Астории". — Он спрятал свои записки. — Когда б мы были из полиции, — занятная, а, как вы полагаете, вырисовывается история, господин лейтенант? Мечта для криминальной хроники! В самый раз, чтобы после скорого суда – пряменько на Сахалин?
Поскольку фон Штраубе безмолвствовал подавленно, котелки стали переговариваться между собой, причем почему-то по-английски:
— Doesn’t seem to you that we’ve overdone it? We should have worked more delicately. Look, he’s so frightened!
— Nevertheless, it seems to me mister lieutenant is begining to understand something.
— Anyway, let us consider it as a measure of necessety. I hope he’ll overcome his doubts at last.[13]
Их непринужденный английский язык, пожалуй, в большей степени, чем все другие их аргументы, понемногу убеждал фон Штраубе, что перед ним все-таки, действительно, не шпики, коим чрезмерная образованность, по его представлениям, никак не пристала. Сердце, было оборвавшееся, возвращалось на место. Снова обретя возможность говорить, он через силу пробормотал:
— Nevertheless, gentlemen…[14] Все же, господа, согласитесь, все это более чем странно… Если вы (как вы утверждаете) в самом деле не из…
13
— Не кажется ли вам, что мы несколько перегнули палку? Нам следовало действовать деликатнее. Взгляните, он очень напуган!
— Тем не менее, мне кажется, господин лейтенант начинает что-то понимать.
— Как бы то ни было, будем считать это необходимой мерой. Надеюсь, он наконец преодолеет свои сомнения.