Вскоре пролетка остановилась у нарядного особняка, обнесенного чугунной оградой с кайзеровскими орлами. Ворота охранял высокий немецкий ефрейтор с такими же, как у "римлянина" пикообразными усами. Herr Oberst спрыгнул с пролетки, скомандовал лейтенанту: "Hinter mir!" [70] – и, по-прежнему не обращая внимания на свою рану, прошествовал мимо стража походкой истинного полковника, чеканя шаг, словно был обут не в эти постыдные больничные тапки, а в хромовые сапоги со шпорами, так что у ефрейтора не зародилось никакого другого порыва, кроме как стать навытяжку с сделать ружьем "на караул". Так же, держа "на караул", он пропустил мимо себя и лейтенанта.
Швейцар семенил по парадной лестнице, указывая им дорогу. Однако без участия швейцара дубовая дверь апартаментов распахнулась и навстречу им вышел светящийся улыбкой довольно молодой, холеный, тоже с пикастыми усами, господин во фраке, на котором горели алмазами высшие ордена нескольких держав.
Ничуть не смущаясь своего странного вида, Herr Oberst отдал честь и отчеканил:
— Herr der General! Der Auftrag ist erledigt. Der Bericht wird gewahrt sein. Lassen Sie zu, sich in Ordnung zu entfernen und zu fuhren? [71]
— Ja, der Oberst, — кивнул господин, — haben Sie gut gearbeitet. Gehen Sie, sich zu erholen. Das Vaterland wird Sie nicht vergessen. [72]
— Ich diene dem Kaiser und dem Vaterland! [73] – каким-то образом ухитрился клацнуть о пол войлочными тапками Herr Oberst и, по-парадному печатая шаг, что при его нынешнем одеянии выглядело несколько комично, удалился в ему лишь одному ведомом направлении. За ним по мраморному полу, как заячий след по снегу, обозначали путь крупные капли крови.
Дождавшись, когда тот уйдет, улыбчивый генерал в штатском обратился к фон Штраубе на превосходном русском языке, без малейшего акцента:
— Разрешите представиться, господин лейтенант. Я военный атташе посольства его величества кайзера Вильгельма, генерал-майор, граф Карл фон Валенрод. Кое-что мне известно о ваших последних злоключениях, да и не только об этом. Кстати, своему освобождению вы отчасти обязаны и мне. Однако прежде, чем мы продолжим наш разговор, я полагаю, вам хотелось бы прийти в себя, принять достойный офицера и дворянина вид. Мой дом в вашем распоряжении. Здесь вы в полной безопасности, под защитой кайзера. Ванну уже готовят. Белье и платье, уж не смущайтесь, мой друг, вам предоставят из моего гардероба, все новое, ни разу не надеванное. Брадобрей тоже ждет. А затем я попытаюсь ответить на все ваши вопросы, вы же, — если сочтете нужным, — на мои. Покуда – желаю отдохновения. До скорой встречи, мой друг.
За спиной у фон Штраубе уже стоял безмолвный лакей с банным халатом наготове.
Через какой-нибудь час фон Штраубе, одетый по последней парижской моде, свежевыбритый, благоухающий дорогим одеколоном, сидел в дорого и со вкусом обставленном кабинете военного атташе. В глубине стоял уже сервированный столик с яствами и вином, но хозяин кабинета не торопился к нему приглашать. Покуда он указал фон Штраубе на кресло против себя. Вид у генерала Валленрода теперь был уже не прежний, радушно-лучезарный, а задумчивый и даже, как показалось, немного неуверенный.
— Знаете, лейтенант, этот разговор несколько необычен для меня, — сказал атташе. — Полагаю, вы догадываетесь, что, при моей профессии, всякая тайна не есть что-то экстраординарное. Проникновение в тайны для разведчика такое же ремесло, как, например, для плотника забивание гвоздей. Мои же ремесленные навыки на сем поприще были высоко отмечены не раз. Я имею в виду не только это, — он указал на грудь, украшенную орденами, — а еще и шесть смертных приговоров, вынесенных мне рядом держав, включая сюда самые изощренные виды казни, как то: вытягивание жил (в Китае) и посажение на кол (какая мерзость! — в Турции), но, как изволите видеть, пока что не приведенных в исполнение. Иные романтические натуры, в особенности господа литераторы, ищут в этом ремесле нечто необыкновенное… "Рыцари плаща и кинжала…" Черт побери, глупей определения не придумаешь!.. Да, конечно, бывают ситуации из ряда вон. Когда надо, например, посадить самку скорпиона в сандалию старшего сына индийского раджи (вы, надеюсь, слыхали?) или с пятисот ярдов подстрелить из арбалета с отравленной стрелой одного китайского мандарина. Упомяну, сколь сие ни отвратительно, бегство через выгребную яму из румынской тюрьмы; в сравнении с этим ваш сегодняшний побег из "Тихой обители" – не более чем детская забава… Но все это – лишь крохотные элементы профессии; главное, клянусь вам, не это, совсем, совсем не это!..
71
— Господин генерал! Поручение выполнено. Отчет будет предоставлен. Разрешите удалиться и привести себя в порядок? (нем.)
72
— Да, полковник, вы хорошо поработали. Идите отдыхать. Отечество вас не забудет. (нем.)