Так он и сделал. Оказавшись наконец рядом с Фрицем, доктор осмотрелся. Они находились в небольшой пещере, видимо, как-то связанной с той ямой, в которую провалился Фриц и из которой сюда проникал дневной свет, достаточно четко обрисовывавший внутренность пещеры. Она была овальной, локтя два в высоту, здесь, пожалуй, могли совершенно свободно расположиться сидя человека три. Потолок пещеры довольно темного цвета по форме напоминал внутренний изгиб емкости тарелки, а пол был совершенно ровным и отчасти покрыт песком, из-под которого проглядывала глина.
— Ну как? Что скажете насчет этой мамонтовой пещеры? — весело спросил Фриц.
— Нет, о мамонте здесь не может быть и речи. Как я уже говорил, это глиптодонт.
— А что, разве эти животные состояли из глины?
— Конечно, нет! Ты можешь убедиться в этом сам, потому что мы сейчас с тобой сидим не где-нибудь, а внутри туловища, вернее, скелета глиптодонта. Его скелет нельзя спутать, по-латыни «пермуто», со скелетом, например, мегатерия. У глиптодонта круглая, приплюснутая голова. Панцирь, покрывающий его от шеи до хвоста, оставляет открытым только живот и состоит не из круглых, а шестиугольных пластинок, сцепленных друг с другом таким образом, что они составляют очень прочное и твердое покрытие. Мы очень легко можем определить по хвосту, в какой именно части скелета глиптодонта находимся: передней или задней.
Он приподнялся и ощупал потолок «пещеры». Фриц покачал головой, сказав:
— Раз он такой весь бронированный, а на брюхе у него никакой покрышки нет, то по бокам, я так понимаю, должны быть выемки от боковин панциря, а тут все забито глиной.
— Это произошло, видимо, под давлением земных слоев. Вот уберем мы эту глину и извлечем на свет Божий боковые стенки панциря. Сделаем так: я пришлю сюда к тебе на помощь хирурга, и вы будете разгребать глину снизу, а я сверху. До вечерних сумерек, по-латыни «крепускулум», надо закончить эту работу.
И они стали разгребать наслоения глины. Доктор работал, не замечая того, что пот струится по его лицу ручьями. Он думал только о славе, которая его ожидает, если ему удастся обнаружить это ископаемое в его естественном склепе. Он докажет, что панцирь броненосца по форме вовсе не труба, а перевернутая чаша. Но вот Фриц и хирург разрушили наконец глиняные стенки этого склепа. Но никаких боковых сторон панциря не обнаружилось…
— Да-а, — протянул Фриц, — видно, у существ этого вида была мода носить панцири только на спине.
Доктор Моргенштерн был совершенно обескуражен и ничего не отвечал. Понуро опустив голову, он уставился сумрачным, застывшим взглядом себе под ноги… Помрачнели и два его товарища, не зная, как вести себя в этом случае. И вдруг ученый энергично вскинул подбородок. Лицо его словно осветилось изнутри, и он издал ликующий крик:
— Фриц, ты снял у меня камень с сердца. А я уже начинал думать, что все наши усилия напрасны. Итак, это животное имело щит только на спине, по-латыни «глипеус». Панцирь, панцирь… А скажи мне, пожалуйста, друг мой дорогой, каких ты знаешь существ, в название которых входило бы слово «панцирь»?
— Пожалуйста. Житель Шильды! [50]
— Ладно, тебе все бы только шутить! Я все больше склоняюсь к мысли, что мы нашли вовсе не броненосца, а черепаху [51], гигантскую черепаху невероятно огромных размеров даже для этого вида доисторических существ. Хотя я прежде никогда ничего не читал и не слышал о них. Какая удача, что именно мы обнаружили ее здесь! Представляю, какую сенсацию вызовет мое сообщение об этом в ученом мире!
— Если это действительно она!
— Никаких сомнений. И я сейчас докажу, что это так.
Он зачерпнул своей шляпой воду из озерка, вылил ее на панцирь и стал его начищать пучком травы.
— Видишь, — торжествующе заявил зоолог, — я был прав: это не что иное, как рог, и весьма мощный. А эта выпуклая плита — спинной панцирь гигантской черепахи, по-латыни называемой «хелония мидас».
— Эти слова меня очень радуют, если только мы опять не ошибаемся. А вдруг черепахи юрского периода в результате всех изменений, которые этим несчастным пришлось претерпеть, превратились в древесных лягушек?
— Да ты, видно, не в себе, Фриц! Надо же такое сказать! Кстати, древесная лягушка по-латыни будет «хила»! Могу поклясться, что мы имеем дело с останками гигантской черепахи!
— Но разве у черепахи не два панциря?
— Два: сверху и снизу…
— Но у этого животного в наличии только один. Должно быть, второй оно где-то потеряло или проиграло.
— Фриц, ты опять говоришь глупости. Тело черепахи находилось между двумя панцирями, но оно давно истлело, в результате чего и образовалась эта пещера. А ее пол — не что иное, как второй панцирь, прикрывавший живот черепахи снизу. Я уверен, что мы его непременно обнаружим под слоем глины.
— Хотелось бы в это верить. Но, судя по звуку, который получается, когда мы бьем по этому полу, под ним — пустота.
— А звук-то — гулкий… Это только подтверждает мое предположение. Панцирь резонирует так оттого, что ты стоишь приблизительно над его центром, то есть в низшей точке. Надо поскорее до него докопаться.
— Но, ради Бога, только не сейчас, давайте сначала чего-нибудь все-таки съедим. Ведь уже наступил полдень, и у нас есть чудесная рыба, которую мы можем испечь или зажарить на костре.
Хирург поддержал слугу доктора, но сам доктор согласился на это с большой неохотой. Сейчас он не ощущал голода вообще, настолько захватили его раскопки. И когда Фриц и дон Пармесан начали приготовления к обеду, ученый отошел в сторону, его все время тянуло к этому панцирю… Он поскреб его, постучал по нему, прислушался… подошел к своим спутникам и сказал:
— Я не буду есть. Не могу успокоиться, пока не найду нужный панцирь. Мой желудок, по-латыни «вентрикус» или «стомахус», как будто зашнурован.
— Это плохо для здоровья, — рассудительно сказал Фриц. — Но я против этого! Вот я, когда бываю сильно чему-нибудь рад, то ем за двоих. Если вы, герр доктор, не расшнуруете ваш желудок, то погибнете от голода из-за этой черепахи. Какая будет потеря для науки! Нет, определенно вредно так сильно волноваться.
— Ты меня не понимаешь, Фриц! Эта находка грандиозна и уникальна. И потому-то мне сейчас нет дела ни до чего на свете.
— А можно узнать: что конкретно так занимает вас сейчас?
— Разные проблемы, и одна из них — правильно ли мы определили это животное.
— Почему вы сомневаетесь? Ведь мы, как мне кажется, уже пришли к выводу, что это — черепаха.
— Да, но в науке, в зоологии в частности, принято закреплять за всеми видами живых существ и растений, кроме их современных названий, еще и латинские. Как же назвать эту нашу находку по-латыни?
— О! Неужели это представляет для вас какую-нибудь трудность? — вполне искренне удивился Фриц. — Насколько я успел заметить, латынь вы знаете великолепно. Ну назовите его так, как вам хочется.
— Дело не в том, насколько хорошо я знаю язык древних римлян, хотя я его, конечно, знаю неплохо. Латинские названия даются не по чьему-либо произволу, а в соответствии с определенной классификацией, первое слово обозначает вид, второе — род животного.
— А хотите, я вам помогу? Сейчас мы подберем ему научное имечко по всем правилам. Скажите мне, пожалуйста, а как звучит по-латыни «черепаха»?
— В основном «тестудо». Но есть виды, которые носят названия «кистудо», «эмис», «хелидра», «трионихида», «сфаргис» и «хелония». «Хелония мидас», к примеру, и есть гигантская черепаха [52].
— Вот мы и нашли ей имя!
— Верно! Но мы не можем назвать так нашу находку, поскольку и в наши дни еще существует вид, называемый «хелония мидас». А наш зверь гораздо больше.
— Действительно, это настоящий Голиаф среди черепах…
— Постой, постой! А ты хитроумный парень, Фриц. Да, имя для этого животного существует: гигантская хелония.
50
Игра слов. По-немецки слово «Schild» означает в зоологической лексике «панцирь», в общеупотребительной — «щит», «козырек». Слово же «Schildbuerger», то есть «житель Шильды» — языковая идиома, означающая гражданина вымышленного города, все жители которого совершают только глупые поступки, то есть это недотепы, дуралеи, простаки, непроходимые глупцы.
52
Chelonia, или Testudines — латинское название всего подкласса черепах К Май упоминает латинское название пресноводных черепах (Emys), кожистых черепах (Sphargidae) сухопутных черепах (Testudo), каймановых черепах (Chelydra).