Вот так – с друзьями, сестрой, работой, деньгами и свободным отношением к вопросам секса, – Лаури легко и беззаботно проживал свою жизнь-мечту. Узнав о беременности Анни, он ощутил разочарование, но постарался скрыть его от сестры, а поскольку она сама не казалась особо заинтересованной в ребенке или в том, чтобы ее парень переехал к ней жить, то ему было сложно решить, то ли не обращать на это событие внимания, то ли, наоборот, отнестись к нему со всей серьезностью.
Парень у Анни был красивым. По-настоящему красивым. Лаури считал, что он даже слишком красивый для Анни. Но по непонятной причине Анни вела себя так, словно все наоборот – словно это не он, а она имела возможность выбирать. А такого быть не должно.
Его сестра казалось безразличной по отношению к другим людям и, в частности, к мужчинам. Не потому, что она предпочитала женщин, вовсе нет. Просто, по мнению Лаури, Анни вообще была неспособна на глубокие чувства. В ней почти отсутствовала сексуальность. Не знай он сестру, он бы подумал, что у нее между ног ничего нет – ни вагины, ни пениса. Ровное место, как у куклы.
Точно, она и напоминала ему куклу Барби. Высокая и стройная, с притворной улыбкой на тонких губах. Но с острыми локотками. Ее кожа почти всегда оставалась бледной – как будто кровь, текшая по ее венам, была почти прозрачной, словно разбавленное молоко.
Лаури нравилось жить с сестрой, но, не смотря на то, что он прожил в Стокгольме уже больше года и научился очень многому из того, чему собирался научиться, когда в первый раз приехал в город, – например, пользоваться эскалатором, делать заказы в ресторанах или размахивать волосами, – Анни все равно постоянно во всем была впереди него, отчего казалось, что этот город всегда будет больше принадлежать ей, чем Лаури. Многие из его приятелей-геев говорили о Копенгагене, утверждая, что это еще более свободный и декадентский город, чем Стокгольм, так что где-то там, на заднем плане, постепенно зрела мыслишка когда-нибудь перебраться туда.
Со временем Лаури начал презирать все финское, но из-за своей работы на паромах был вынужден и дальше ежедневно разговаривать с финнами, а потому, чем дальше он окажется от родины, тем более обновленным сможет стать.
А теперь Анни отправилась на Рождество домой.
Лаури накупил вина, сыра, мармелада и выбрал самый лучший сорт маринованных вишен, и теперь предвкушал, как будет расхаживать по пустой квартире в одних трусах и мягком шелковом халате Анни, слушать музыку и наслаждаться одиночеством.
Он собирался быть свободным всю неделю и не видеться ни с одной живой душой, чтобы потом, с началом нового года, снова взойти на паром. Но первый же день отдыха не оправдал его ожиданий: в районе обеда неожиданно раздался звонок в дверь. Не собираясь ни перед кем извиняться за свой вид, Лаури открыл, одетый в одни лишь трусы и халат сестры, и удивился, увидев стоящего на лестничной площадке Алекса.
– А Анни нет дома, – сказал Лаури и поджал губы – он выучился этой манере у одного своего старшего приятеля и находил ее весьма элегантной, даже решил включить ее в процесс работы над собственным обновлением.
– Да, я знаю, но я подумал, что…
Из внутреннего кармана пальто Алекс выудил бутылку вина. Его глаза блестели.
– Я тут подумал…
Алекс улыбнулся, и Лаури, которому прежде никогда не было дела до этой улыбки, внезапно почувствовал, как покраснели щеки, когда он нечаянно оказался в ее лучах.
– Заходи, раз ты знаешь волшебный пароль, – пригласил Лаури и рассмеялся притворным смехом, который тоже должен был стать частью его нового облика, лихорадочно пытаясь при этом понять, что же здесь делает Алекс.
Алекс и Лаури были знакомы, частенько выбирались куда-нибудь в город, но никогда вдвоем, а всегда только с Анни и ее приятелями по работе. Алекс работал в «Золотом мире» в старой части города, и они могли свободно разговаривать о чем угодно, получая даже некоторую долю удовольствия от такого общения.
– Ты, наверное, хочешь спросить, что я здесь делаю, – начал Алекс, когда они сели на диван и налили себе по первому бокалу «Кьянти». – Я бы тоже хотел это знать. Я вот тут подумал…
Он снова сделал паузу.
– Ты знаешь, что мы ждем ребенка?
Лаури кивнул.
– И что ты об этом думаешь? А впрочем, ладно, не отвечай. Но вот кто действительно должен ответить или, по крайней мере, высказать свое мнение, так это твоя сестра. Анни.