И Никлот, повернувшись спиною,
К угловой пошёл башне высокой,
И бояре смотрели на князя,
Удивляясь тому, что сказал он.
Через два дня под стены Дубина
Подкатило латинское войско.
Сколько разных знамён,
Сколько стягов!
И надменных гербов со значками:
Генуэзцы, бургунды, фламандцы,
С ними воины земли латорингов,
Тамплиеры, епископ, аббаты
И обоз, переполненный скарбом.
Войско тёмных у рвов стало на ночь,
А наутро, раскинувши лагерь,
Заслонило собою дороги,
И леса, и поля, и брег Лабы…
Вскоре сотни костров загорелись
Вокруг крепости в ровном порядке.
На них жарилось свежее мясо,
Что нашли в деревнях латиняне,
И парились шатры и палатки,
Просыхая на солнце и ветре.
С наглым видом латинские воины
На твердыни Дубина взирали,
По-хозяйски ко рвам подходили,
С арбалетов по башням стреляли
И грозили защитникам града
Крестным знаменем, криком, гербами.
Иногда по команде гортанной
Перед рвами носили знамёна,
Чтобы видели воины Дубина,
Что пришла на их земли корона
Каролингов, властителей юга.
И сердца у славян трепетали
Перед войском бесчисленным сильным,
Что стекло из Европы к их граду,
Перекрыло и с моря, и с суши
И взяло крепость венов в осаду.
Ночью тёмной Никлот, плащ накинув,
Поднялся на воротную башню
И услышал, как стали пришельцы
Засыпать ров дерном и землёю,
Но не видели вены из града
Латинян, возводящих подходы
Через водный рубеж к их воротам,
И напрасно стреляли из луков
Осаждённые в недругов лютых.
Наугад все их стрелы летели
И вреда не чинили христианам.
Ночь темна, только море искрится,
И слепят факела между башен,
Но Никлот, подозвав воеводу,
Приказал ему дёготь из бочки
Вылить в ров,
Вылить деготь зажжённый,
Чтобы он запылал над водою,
Освещая работы папистов,
Чтобы лучники видели цели
И стреляли по ним не по слуху.
Вскоре князя приказ был исполнен,
И венедские стрелы сразили
Тех, кто ров засыпал ночью тёмной,
Возводя из щитов загородки.
И ушли восвояси в свой лагерь
Латиняне от башни воротной,
Но наутро венеты узрели,
Как ко рву подвели тамплиеры
Щит из досок на длинных повозках.
Этот щит прикрывать стал работы,
Что христиане начали средь ночи.
И напрасно стреляли венеты
С катапульт по щиту на колёсах,
Он всё ближе и ближе катился,
Угрожая к воротам подъехать.
Ободриты с опаской взирали,
Как их ров засыпают глубокий,
И в бессилье не знали, что делать,
Только старый Никлот был спокоен.
Он сказал, обратившись к боярам,
Что просох щит на солнце кветеньском[35],
И спалить его будет несложно.
Надо только облить его зельем,
Это сделает даже ребёнок
С катапульты, стреляя горшками,
Что наполнены чёрной смолою.
Как сказал князь, так сделали вены,
Щит засыпали зельем горящим
И смотрели со стен, как сгорает
То, что столько им бед причинило.
Наблюдая за пламенем дерзким,
Ободриты себя поздравляли,
Пели песни, плясали на башне
И Никлота хвалили за мудрость,
Только старый от них отмахнулся,
Говоря, что огонь дал им Велес,
И заслуга его здесь малая.
Каждый смог бы легко догадаться,
Как разрушить щит длинный из досок.
Просто он стал по случаю первым
И добавил, что вскоре наступят
Штурмов дни и тягучей осады,
Что их ров для пришельцев с крестами
Не является крепкой преградой.
Так и вышло: всё лето христиане
Через ров по настилу из брёвен
Шли разъярённой массой железной.
Сотни лестниц они подымали,
Подступая под башни столицы,
Сотни крюков, верёвок цеплялись
За зубцы и за крышу твердыни.
Много тысяч летело на стены
Стрел отточенных, копий порочных,
Круглых ядер и звёзд из металла,
Факелов и горящих снарядов.
Но напрасными были усилия
Крестоносцев латинского войска
Хладнокровно без страха венеты
На стенах своих крепких сражались.
Они бились за жизнь и за волю,
За любовь, за союз с вечным небом,
За богов, за наследие предков,
За обычаи, веру и правду!
И за милых своих ребятишек,
И за жён — русокосых красавиц,
За всё то, что зовется Руссия,
Что ласкает и сердце, и душу.
Оба князя — Никлот с братом крови,