— Какие доказательства?
— Не знаю! Это сейчас неважно. Потом, после войны, деда посадили. Кажется, какую-то роль в этом сыграл тот его знакомый… — тут он остановился и некоторое время собирался с мыслями. Мне надоело ждать, и я резко сказал:
— Дальше!
— Дальше… Не так давно дед случайно узнал, что тот человек жив и здоров. Ну, вполне понятно, что он решил его разыскать. В результате… –он снова замялся и неопределенно помахал фотографией.
— В результате ты нашел череп в Малаховке, — закончил я.
— Прекрасная история. Главное, правдоподобная. Ну, а я-то здесь при чем, Димочка?
— Я хотел бы попросить тебя об одном одолжении, Ким, — выдавил из себя ДД и опять надолго замолчал.
Я благосклонно помахал ногой.
— Ну?
— Одним словом, это очень деликатный вопрос, понимаешь, я не совсем уверен, что мое предложение тебе понравится…
Боже, как я не люблю все эти интеллигентские выверты! ДД, наверное, мычал и телился бы еще час, но тут я слез со стола, подошел к нему вплотную и сказал:
— Короче, Склифосовский.
Он метнул на меня испуганный взгляд и убитым голосом выговорил:
— Ким, мне очень нужен этот череп.
Я присвистнул. Вот чего я не ожидал от благородного ДД, так это того, что он заявится ко мне с обыкновенной наводкой. O tempora, o mores!
— Ну и что? — спросил я спокойно.
— Видишь ли, ты только не обижайся, но ты же прекрасно понимаешь, что я категорически не способен на такого рода мероприятия… У меня просто не получится…
— А я, по-твоему, способен? Спасибо тебе, родной.
Выгнать бы его пинками, подумал я злобно. Скотина неблагодарная.
— Ким, — прочитав мои мысли, вскричала скотина. — Я не имел в виду ничего оскорбительного! Правда, я сам бы полез туда, но ты же можешь вообразить себе, что из этого получится!
Я вообразил, и мне сразу стало легче.
— Ты понимаешь, что толкаешь меня на банальную квартирную кражу? — любезно осведомился я. — Мелкую такую, примитивную уголовщину?
— Нет, — ответил ДД сразу же, — это не кража.
— А что?
— Возвращение вещи ее законным владельцам.
— Вам с дедом?!
— Нет. Не спрашивай меня, ради Бога, ни о чем! Это сейчас совершенно неважно!
— А на суде это тоже не будет важно?
Он захлопал глазами.
— Ким, но ведь не будет никакого суда… С этой стороны тебе вообще ничего не грозит.
— Очень интересно, — сказал я. — Ну и что конкретно от меня требуется?
Лопухин облегченно вздохнул.
— Я все подготовил, — с этими словами он вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист плотной бумаги. — Вот, возьми, это план.
Я взял бумагу и развернул. На листе умело — сказывалась археологическая практика — был нанесен план дачного поселка с подробными комментариями. Один дом, стоявший на отшибе, был обведен красным кружком.
— Череп хранится в этом доме, — пояснил ДД. — Где именно, я не знаю. Твоя задача, Ким, — проникнуть в дом в отсутствие хозяина, найти череп и унести его с собой.
— Одну минуточку, — перебил я. — А почему, собственно, ты думаешь, что именно я могу выполнить такую работу, а? У меня что, на лбу написано, что я специалист по дачным кражам?
— Да нет, Ким, ну что ты, — бормотнул Лопухин смущенно.
— Может, тебе кто-нибудь что-нибудь про меня рассказывал? — вкрадчиво осведомился я. — Может, кто-то дал тебе рекомендации?
— Да, — сказал ДД, вздохнув. — Да, мне рекомендовали тебя.
— В качестве мелкого воришки?
— Hет, как человека, способного на рискованные дела.
— Безумно интересно. И кто же дал мне столь лестную характеристику?
Это действительно было интересно. Люди, которых я знал по Университету, как правило, не имели представления о моей работе, а с теми, кто был в курсе, Лопухин вряд ли мог встретиться на заседании Союза Молодых Историков.
ДД поднял на меня свои честные подслеповатые глаза и мужественно, словно партизан на допросе, ответил:
— Я не могу назвать тебе его имя.
Я улыбнулся циничной улыбкой выпускника иезуитского колледжа Вальтера Шелленберга и сказал:
— В таком случае говорить нам более не о чем. Хочешь коктейль?
— Это непорядочно… меня просили… — вяло сопротивлялся ДД.
— А порядочно предлагать мне такую грязную работу? — рявкнул я. — Лопухин съежился, насколько вообще может съежится почти двухметровая жердина.
— Кто тебе наплел эту чушь?
— Кулаков, — раскололся, наконец, Лопухин. — Сашка Кулаков. Но он просил…
Теперь все стало на свои места. Ну разумеется, Сашка Кулаков, трепач и сплетник, мажор из мажоров, кошмар нашего курса. Когда-то давным давно, еще в начале моей карьеры, я сдуру посодействовал ему в решении одного пустякового вопроса (начистил пачку двум лохам из «Чайника») и страдаю с тех пор неимоверно. Все слухи и легенды, которые ходили обо мне в стенах нашей альма-матер, обязаны своим появлением именно ему. Периодически он всплывает на моем горизонте, как воплощенное свидетельство моей юношеской глупости.
— Значит, Кулаков, — повторил я. — Ну и что же он еще про меня рассказывал?
— Он сказал, что ты работаешь… м-м, ну, словом, за деньги выполняешь разные деликатные поручения. Что ты известен в определенных кругах как солдат удачи. Честно говоря, я очень удивился, я ведь совершенно не знал, что ты делал после распределения, но подумал…
— Достаточно, — перебил я. — Ладно, Дим, чего уж там. Это правда.
— Я понимаю, ты работаешь за деньги… — заторопился ДД. — Мы с дедом решили, что в состоянии заплатить тебе две тысячи. Если нужно больше… я, к сожалению, не знаю твоих расценок…
Довольно жалкое это было зрелище — Дмитрий Дмитриевич Лопухин в роли моего нанимателя. Когда тщеславие мое было полностью удовлетворено, я сказал:
— Денег с вас я не возьму.
— Ты хочешь сказать, что сделаешь это бесплатно? — осторожно удивился Лопухин.
— Я не работаю бесплатно, Дима.
— Что это значит? — он повысил голос, как будто уже имел на меня какие-то права.
— Это значит, что я отказываюсь, — объяснил я, отдавая ему листок со схемой. — Да, я действительно выполняю время от времени разные деликатные поручения, но я не вор. Запомни, Дима — я не вор. И не собираюсь менять свои принципы.
Он молчал и смотрел на меня глазами обиженного ребенка. В какой-то момент мне стало жаль его, и я уже совсем было собрался дать ему телефон одного профессионала, но вовремя одумался. В конце концов, его проблемы –это его проблемы. Я не благотворительное общество.
Потом он кашлянул и поднялся из кресла. Я слез со стола и приготовился его проводить. Не люблю я так отшивать людей, да уж что поделаешь.
На полпути к двери ДД громоздко развернулся и сказал бесцветным голосом:
— Дед просил тебе передать… Если ты согласишься, мы можем заплатить тебе по-другому…
Я молча прошел в прихожую и щелкнул замком.
— Дед готов отдать тебе всю нашу библиотеку по инкам, — продолжил Лопухин, влезая в лакированные туфли.
Я пощелкал язычком замка, но уже скорее автоматически. Библиотека Лопухиных в студенческие годы была для меня предметом бессильного вожделения. Такую библиотеку мне, при всех моих заработках, было не собрать и за сто лет. Там был и Прескотт — тот самый, первый, с золотым корешком, — и Мармонтель, и репринт хроники Сьесы де Леона «Сообщение об инках» 1873 года. Насколько я знал, Лопухин-старший относился к этим книгам примерно так же, как Атлас — к яблокам Гесперид. Батюшки, подумал я, и далась же им эта пепельница!
— Так что подумай, Ким, — теперь голос ДД звучал намного уверенней. — План я на всякий случай оставил тебе. Надумаешь — позвони. Телефон прежний.
Сказал — и вывалился на лестничную клетку, верста коломенская, скотина неблагодарная, змей-искуситель.
Ох, как мне не хотелось ввязываться в эту историю…
3. КАХАМАРКА, 1533 год. ОКО ВИРАКОЧИ.