— У каждого человека есть свои тайны, — ответил он с детской уверенностью. — Мне кажется, что я уже держал в руках то, что нам поможет, только вот пока еще не могу понять, что это. Тот дед говорил, что отец помогал людям, сострадал им…
— Ты уверен, что он говорил именно это? — скептически посмотрел на него Чангюн.
Хёнвон пожал плечами и удобнее уселся по-турецки на полу, водрузив тяжелые альбомы себе на колени.
— Мне так показалось.
Чангюн зажмурился и прикрыл ладонями глаза. Он ясно представил себе, как вылетает из этого дурацкого дома, в котором, конечно же, нет ничего, кроме пыли и мусора, хватает Хёнвона за грудки и спрашивает, большое ли удовольствие тот получает от этого аттракциона. Картина получалась замечательная; беда в том, что для подобного торжественного финала требовалось сначала найти хотя бы Кихёна и уговорить его вернуться домой.
— Ладно, — вздохнул он и постарался взять себя в руки. — Ты же видишь, что ничего нет. Поищем в другом месте? Тебя вообще не беспокоит, что мы тут сейчас одни?
На что Хёнвон махнул рукой, извернул свое стройное тело и беззаботно потянулся, разминая суставы.
— Никуда они не делись, — ответил он, продолжая рассматривать старые фотографии, перемешанные с новыми. — Наверное гулять пошли. Что же им дома сидеть что ли?
— Но на улице дождь. Они должны были вернуться…
— Послушай, — перебил его Хёнвон, пересаживаясь на кровать. — Тебе ведь тоже интересно. Так почему ты упираешься?
— Наверное, стоит поторопиться, — согласился он, кивая на альбом. — Но я не думаю, что тут есть ответы. Я бы попробовал попасть на второй этаж или хотя бы порылся в бельевом шкафу. Может, у него появилась женщина после вашей матери или еще дети…
Чангюн тут же пожалел о сказанном. Он думал об этом, но никак не надеялся озвучить, ведь Хёнвон быстро подхватит его идею, а дальше все будет только хуже. Но Хёнвон только с любопытством осмотрел его озабоченное лицо.
— Я думал об этом, — ответил он довольно серьезно и как будто повзрослел. — Но если мы это сделаем сейчас, то точно не успеем вернуть старую фанеру на место. Нужно все продумать как следует, а уж потом выламывать старые доски. А ты, — играючи ткнул он в грудь и повалил на лопатки. — Ты обещал мне помочь, если я не буду болтать старшим о нашем маленьком происшествии.
В очередной раз растаяв от сладкого поцелуя и ощущений тонких пальчиков под кофтой, Чангюн сам вцепился ногами в Хёнвона и вдавил его в себя. Хотелось хоть на минуту забыться под теплыми ласками. Он целовал неспешно, глубоко и нежно, тихо постанывая в рот, пока в голове снова не опустился стоп-кран. Штаны оказались спущены на половину, кофта задрана до самых ключиц. Парень всегда быстро отключал голову, переставая замечать что-либо вокруг.
— Подожди, — выставил он ладони, толкая от себя приятеля. — Ты же помнишь, что мы договаривались быть честными?
Хёнвон повел плечом, одернул на Чангюне кофту и снова положил альбомы на колени. Конечно, он помнил, но сам для себя решил, что это все ерунда. Кихён слишком любит Чангюна, чтобы разорвать с ним отношения.
— Бери себе другой, — кивнул он в сторону шкафа. — Вдвоем получится быстрее.
Чангюн недовольно закатил глаза и окинул взглядом горы порванных фотографий, старых купюр, разной мелочи, валяющиеся на полу. Потом посмотрел на увлеченного Хёнвона и тяжело вздохнул. Делать нечего, придется помогать.
— Во-первых, я никому ничего не обещал, — робко начал он, усаживаясь на полу. — Мне с самого начала не нравилась эта идея с поисками чего-то непонятного в старом доме, где пешком разгуливают жуткие вороны…
— Э, нет, — перебил его Хёнвон, пнув ногой. — Про ворон ты не знал, когда соглашался.
— Я решил тебе помочь только для того, чтобы быстрее узнать правду и свалить отсюда. Я хочу домой, Вон-а, мне тут не нравится. И если уж я пошел вчера у тебя на поводу, то это не значит, что я буду делать это постоянно. Ты можешь представить на секунду, что правда — это наш смертный приговор. Зачем мы ее ищем? Удовлетворить свое любопытство? Даже если твой отец что-то скрывал, то это не значит, что он хранил это под подушкой. Он вас любил, но не пытался найти и вернуть. Это что-то да значит.
— Все понятно, — спокойно ответил ему Хёнвон и встал, чтобы взять новый альбом. — Ты испугался, это естественно. Мог бы просто сказать, что ты против меня. Можешь идти и найти своего папочку, чтобы спрятать нос у него между ног, а я продолжу сам.
Хёнвон наклонился, и Чангюн моментально перехватил его тонкую руку, толчком швырнув обратно на кровать.
— Знаешь, что! — зашипел он, нервно стискивая зубы. — Пошел бы ты в задницу с такими заявлениями! Хватит с меня! Думаешь, что ты весь из себя такой красавчик, а потому тебе все можно?! Я сам решу, что мне делать и не позволю никого обзывать! Ясно тебе?
Хёнвон побледнел и натужно сглотнул, пытаясь запомнить эту эмоцию на лице любимого друга, а также надеясь, больше никогда ее не увидеть. Глаза Чангюна наливались чем-то красным, но быстро растворяющимся в привычном темном цвете. Хёнвон боязно поднялся с кровати, протянул руки и, пожалуй, слишком резко сгреб друга в объятия, пока тот не опомнился. Чангюн и не думал сопротивляться. Он еще несколько раз тяжело вздохнул, но потом обессиленно уронил голову на плечо и почти неслышно всхлипнул, когда почувствовал пальцы, вплетающиеся в волосы.
— Я дурак, прости, — шептал Хёнвон на ухо и поглаживал второй рукой по спине. — Я не хотел сказать ничего плохого. Я просто так пошутил, но кто же знал, что шутки не выйдет.
Чангюн в очередной раз втянул потекший нос и утер его рукавом.
— Ты всегда знаешь, как больнее ударить, — пробубнил он обиженно, но руки сами потянулись, чтобы обхватить пояс. Чангюн через плечо заметил совсем свежее фото мальчишки, лежащее на кровати. Он осторожно отстранился и прихватил пальцами карточку. — Говоришь, у вашего отца не могло быть других детей? Он похож на вас…
— Нет, — поднял Хёнвон напуганный взгляд. — Не на нас… Подождешь здесь, пока я сбегаю на задний двор?
— А что там?
— Я посмотрю, нет ли там брата и Хо, — крикнул он уже на бегу. — Нужно спросить Кихёна, не знает ли он его.
— Только ничего не рассказывай!
Чангюн увидел кивок, но Хёнвон уже умчался, прихватив с собой фото. Оставалось надеяться, что хотя бы тут он не сваляет дурака.
Хёнвон вылетел в коридор и проскользил на полу, хватаясь за стены. Навстречу ему шел Хосок. Тот был немного напуганным чем-то, поправлял и без того причесанные волосы, постоянно одергивал светлые брюки и прошел мимо, даже не приобняв, как делал всегда. Хёнвон нахмурился, но подумал, что поговорит потом, ведь Хосок часто себе на уме.
Чангюн посматривал на наручные часы, следил за стрелкой, отсчитывающей уже седьмую минуту, но Хёнвон так и не появился. В доме вообще было довольно тихо. До странного тихо. Парень встрепенулся от некого всепоглощающего, пробирающего с головы до пят звука, доносившегося с коридора. Или с кухни. Будто загробный вой. Он не мог отличить. Послышался звон, и парнишка сел на кровать, поджав под себя ноги. Он провел ладонями по лицу. Руки тряслись. Это была твердая уверенность, что, если конец света существует, то он наступил. Он один в пустом старом доме, и некого позвать на помощь.
Дверь медленно открылась, а в проходе появился Хосок, который так же медленно ее и закрыл.
— Ты чего тут один делаешь? — нахмурился мужчина, подходя ближе.
Чангюн отодвинулся на край, чтобы освободить побольше места, но Хосок не спешил сесть, только стоял и гадко ухмылялся, поглядывая в область все еще расстегнутой ширинки.
— Вона жду, — ответил он, отодвигаясь дальше.
Хосок осмотрел разбросанный хлам и толкнул его ногой. Он стоял совсем близко и ничего не говорил, не отвечал, даже не шевелился. Чангюн нервно натягивал рукава кофты, чувствуя, как немеют и мерзнут пальцы от пронзительного взгляда.