Ростовцев Эдуард
Завещание профессора Яворского
Эдуард РОСТОВЦЕВ
ЗАВЕЩАНИЕ ПРОФЕССОРА ЯВОРСКОГО
На первый взгляд дело не стоило выеденного яйца - ординарное хулиганство, и жаловаться по начальству на нерасторопность Мандзюка было неразумно. Галина понимала, что у сотрудников уголовного розыска Шевченковского райотдела предостаточно забот без Анатолия Зимовца, которого задержали вечером 28 июня в нетрезвом состоянии и с которым вряд ли стоило тотчас разбираться - весь следующий день он приходил в себя, задав немало хлопот врачу следственного изолятора. Судя по всему, у парня было алкогольное отравление, что объясняет (но, разумеется, не оправдывает) совершенное им деяние: напился до умопомрачения и не ведал, что творил.
Но это было лишь предположение, поскольку Анатолия еще не допрашивали - дескать, не до него сейчас, - а Галине, которая тоже, между прочим, не бездельничала и, тем не менее, нашла время приехать в райотдел, Мандзюк отказал в беседе с задержанным. Анатолию исполнилось восемнадцать лет, и отныне он уже не мог рассчитывать - как не без сарказма заметил Мандзюк на заступничество сердобольных тетушек из инспекции по делам несовершеннолетних. Тут жаловаться можно было только на непонимание начальником Шевченковского угрозыска роли и значения инспекции. Но Галина не хотела мелочиться. Тем более, что Мандзюк вскоре пошел на попятную и предложил решение, которое должно было устроить всех. Но все-таки эта история не выходила у нее из головы.
С Анатолием Зимовцем она познакомилась год назад, когда парнем еще могли были заниматься "тетушки" из Шевченковской инспекции, где в ту пору Галина проходила практику. Варвара Степановна Химченко - начальник инспекции доверила ей разобраться со всеми "художествами" Зимовца, так как видела в ней не только практикантку, но и коллегу - тем летом Галина окончила вечернее отделение юрфака, и вопрос о ее переводе из секретариата городского Управления внутренних дел в инспекцию по делам несовершеннолетних был предрешен. И Галина разобралась с Зимовцем как нельзя лучше (это было общее мнение), хотя попыхтеть пришлось изрядно: характер у Анатолия был нелегкий. К тому же он обиделся на участкового инспектора и свою обиду переносил на всех работников милиции. В какой-то мере его можно было понять - участковый обвинил парня чуть ли не во всех смертных грехах. Если бы тогда она приняла за чистую монету все, что изложил в своем рапорте участковый, Анатолия следовало бы привлечь к уголовной ответственности: хулиганство, мошенничество, вымогательство. Но вот что установила она, тщательно проверив все факты.
Несколько лет назад отец Анатолия - высококвалифицированный слесарь-монтажник Иван Прокофьевич Зимовец - получил тяжелую травму, в результате которой стал инвалидом. И если бы не искусство известного нейрохирурга, профессора Яворского, сделавшего Ивану Прокофьевичу очень сложную операцию, вряд ли бы остался в живых.
Больше двух лет Иван Прокофьевич пролежал в гипсовом панцире, прежде чем смог подниматься, ходить на костылях. Беда, как известно, не приходит одна: отец еще лежал в больнице, когда в родительский дом вернулась, да не одна, с грудным ребенком, старшая сестра Анатолия - Тамара, не выдержавшая бесконечных ссор с мужем-пьяницей. Натерпевшись всякого, потрясенная несчастьем с отцом, укорами матери и - как ей казалось - собственной никчемностью, Тамара пыталась наложить на себя руки. Мать Анатолия и Тамары, отличавшаяся крепким здоровьем, наверное, свалилась бы с ног, если бы не сын. Анатолий безропотно принял на себя заботы по дому: ходил в магазин, убирал, стирал, возился с племянником, присматривал за сестрой как бы снова глупостей не наделала. Было туго с деньгами, и он стал подрабатывать переплетным ремеслом, которому его обучил товарищ отца. У Анатолия были умелые руки, завидное терпение, книги он любил с детства и вскоре от оформления студенческих рефератов, курсовых и дипломных работ (заказчиков направлял к нему сосед-аспирант) перешел к переплетению обветшалых фолиантов из обширной библиотеки профессора Яворского. Наловчившись делать красивые переплеты из коленкора, да не какие-нибудь с тиснением, он выпрашивал у товарищей, заказчиков комплекты старых журналов, брошюровал их, одевал в такие вот переплеты, а затем продавал на книжном рынке. Вырученные деньги Анатолий отдавал матери.
После того, как Ивану Прокофьевичу разрешили ходить, он недолго искал применение своим, увы, отныне ограниченным возможностям: пошел в подмастерья к сыну, а, овладев переплетным ремеслом, освободил Анатолия от значительной части работы - парню надо было еще учиться и учиться. Однако с учебой у Анатолия не ладилось: начитанный, неглупый, он, вместе с тем, был слишком категоричен в своих суждениях, оценках. Увлекался историей, литературой, а вот математикой и физикой пренебрегал, что не скрывал и в чем отчасти были повинны преподаватели этих предметов - их возмущал сам факт такого нигилизма. Переубедить его было трудно, укорять, а тем более ругать, небезопасно: он был обидчив, вспыльчив, за словом в карман не лез - мог надерзить преподавателю, классному руководителю, даже директору школы. По той же причине, случалось, конфликтовал со сверстниками: он не задирался первым, но себя и своих товарищей в обиду не давал. И плохо приходилось тем забиякам, которые пытались объясниться с ним на кулаках рука у Анатолия была сильная, задир он не щадил, дрался зло, напористо, не считаясь с тем, сколько перед ним противников.
Однажды набросился на великовозрастного оболтуса, из тех, которые по вечерам околачиваются в подворотнях и задевают прохожих. Избил его на глазах его же дружков за то, что парень бросил грязную реплику в адрес сестры Анатолия. Родители пострадавшего пожаловались участковому, а тот, не разобравшись, составил протокол о мелком хулиганстве, который не замедлил направить в школу, где учился Анатолий. Отношения с преподавателями, директором, и до того не идеальные, обострились еще больше. Да и участковый, которому Анатолий выложил все, что думает о нем, взял его на заметку и уже вскоре доставил парня в инспекцию по делам несовершеннолетних, как злостного нарушителя общественного порядка. В рапорте участкового приводился целый список правонарушений, допущенных Анатолием Зимовцем за последнее время. Галине понадобилось больше недели, чтобы разобраться во всех обвинениях. Хулиганство она отбросила сразу: Анатолий вступился за честь сестры, и его можно было понять. Хотя пускать в ход кулаки даже в этом случае не следовало. Сложнее было дать оценку другим его проступкам, которых набрался целый букет, и за которым участковому далеко ходить не пришлось - они были взаимосвязаны и как бы вытекали один из другого. Но Галина разобралась и с этим.
Как-то возвращаясь из школы, Анатолий встретил двух пятиклассников, которые волокли набитые макулатурой плетеные сумки. Он решил помочь ребятам: взял у каждого по сумке, пошел с ними. Они разговорились и мальчишки рассказали, что ходят по квартирам, выпрашивают макулатуру по заданию классной руководительницы. Сегодня им повезло, старушка-пенсионерка, которая живет в особняке на улице Сагайдачного, пустила их на чердак, где они обнаружили целую кучу старых книг. Анатолий поинтересовался содержимым сумок и обнаружил в них несколько томов из полного собрания сочинений Джека Лондона издательства "Земля и фабрика" 1927 года. И хотя книги, изданные на плохой бумаге и мягких потрепанных переплетах, выглядели плачевно, для Анатолия они были сущим кладом. Он любил Лондона и мечтал если не приобрести, то хотя бы прочитать все, что тот написал. Он уговорил ребят отдать ему книги, пообещав восполнить недостающие килограммы макулатуры из своих ресурсов. Но так получилось, что в тот день он не смог выполнить свое обещание, и один из мальчишек рассказал классной руководительнице о парне-вымогателе. Та провела служебное расследование и установила, что вымогателем является не кто иной, как учащийся их школы Анатолий Зимовец, о чем не замедлила доложить директору, а тот, в свою очередь, сообщил об этом "крайне возмутительном факте" участковому. Тем временем, Анатолий успел побывать на улице Сагайдачного у старушки-пенсионерки и, получив разрешение, обнаружил на чердаке остальные томики Лондона и еще с десяток заинтересовавших его книг. Он попросил хозяйку продать их. Старушка запросила недорого, деньги у Анатолия были - он загодя одолжил их у сестры, и сделка состоялась. Зная, что у сестры деньги не лишние, Анатолий в тот же день взял из своей библиотеки двухтомник Джозефа Конрада (книги были подарены ему профессором Яворским, что Галине подтвердил сам профессор), отправился на книжный базар, надеясь продать их и таким образом вернуть долг сестре. Однако продать книги не успел - его задержал участковый, который уже шел, так сказать, по следу правонарушителя.