– Тебе не кажется, Фрэнк, что иногда человек даже не знает, почему он недолюбливает другого человека?
Мистер Эмберли вполне серьезно отнесся к этому вопросу. Немного помолчав, он ответил:
– Думаю, я бы знал точно.
– Ах, это так по-мужски, – пробормотала тетя. – А вот я не могу объяснить.
Сэр Хамфри, оторвавшись от чтения вечерней газеты, вставил:
– Моя дорогая Марион, не стоит делать из Фонтейна некую загадку. Ничего необычного в нем нет. Не могу сказать, чтобы я очень интересовался им, но, возможно, я старомоден. Прости, Филисити, будь любезна, закрой дверь. Здесь настоящий сквозняк.
Филисити повиновалась.
– Извините, – сказала она, – звонила Джоан. У нее был отвратительный день. И ты знаешь из-за чего, мама? Прислали ее костюм и, конечно, чек, а Бэзил увидел и поднял ужасный шум и сказал, что не будет оплачивать чек. Можно подумать, что от этого он станет банкротом. Джоан говорит, что он всегда скандалит из-за денег, хотя это выглядит абсурдно, коль денег у него хватает.
Сэр Хамфри посмотрел поверх очков.
–Тебе не стоит потворствовать подруге, когда она так нелояльно отзывается о своем брате, Филисити, – сказал он.
– Он всего лишь сводный брат, – вспылила Филисити. – И при этом перестарок(?). Однако Джоан сумела уломать его. Думаю, он успокоился при мысли, что ему не так долго придется тратить на нее деньги.
– Не хочешь ли ты сказать, что все это время проговорила только с подругой? – перебил ее Фрэнк.
– Конечно, а почему бы нет? Между прочим, я хочу сказать, что Джоан говорит, что пыталась заставить Бэзила предстать на бале в костюме Мефистофеля, потому что она и Тони хотят одеться как Маргарита и Фауст, но он не согласился. И какая удача! Я сказала ей, что приведу кое-кого именно в этом костюме. Она была в восторге!
– Так ты мне все-таки раскроешь секрет? – сказал Фрэнк. – А то эта неясность начинает действовать мне на нервы. Кто этот Бэзил?
– Сводный брат Джоан, идиот.
– Это я понял. И он является нынешним владельцем поместья?
– Конечно. Он унаследовал все, когда старый мистер Фонтейн отдал концы.
Сэр Хамфри снова посмотрел поверх очков, явно огорченный.
– Умер, моя дорогая, умер, – поправил он.
– Хорошо, папочка. Умер. Он был племянником мистера Фонтейна, а поскольку у Фонтейна не было детей, Бэзил стал наследником. Все очень просто.
– О, нет, у Джаспера Фонтейна были дети, – вставила мягким голосом ее мать. – Вернее сказать, один ребенок. Он умер около трех лет назад. Помню, я видела сообщение об этом в «Таймс».
Филисити была несказанно удивлена:
– Я никогда не слышала ни о каком его сыне. Ты уверена, мама?
– Абсолютно, дорогая. Он был чрезвычайно трудный юноша и уехал в Южную Америку.
– Африку, дорогая, – поправил сэр Хамфри из-за газеты.
– Ты уверен, Хамфри? Ну, я думаю, это одно и то же. Произошел неприятный скандал. Что-то, связанное с картами. Молодой Фонтейн напился, что можно объяснить его привычкой к беспорядочной жизни. Его отец навсегда отказался иметь с ним дело. Не знаю, что было с ним дальше, кроме того, что он умер.
– Покончим с ним тогда, – сказал Фрэнк. – Что же касается неприятного для всех Бэзила – есть ли у него странные привычки?
– О них мне ничего не известно, дорогой.
Сэр Хамфри отложил в сторону газету.
– В наши дни в газетах читать нечего, кроме описаний сенсационных преступлений, сделанных в самой непривлекательной манере, – сказал он сердито. – Молодые люди, как насчет бриджа?
На следующий день Филисити отправлялась за покупками для матери в Аппер Неттлфоулд, и было решено, что Фрэнк должен сопровождать ее. Его предложение данную вылазку совершить на машине было категорически отвергнуто. Филисити сказала, что Вольфа надо хорошенько выгулять.
Вольф – восточноевропейская овчарка Филисити. Когда ее выпускали из конуры, она проявляла свое удовольствие, прыгая вокруг своей хозяйки и громко лая на протяжении первых сотен ярдов прогулки. Фрэнк знал по опыту, что выгуливать его было удовольствие не из приятных, поскольку собака была крайне не дисциплинированная, ее приходилось все время одергивать и держать подальше от проезжавших машин, а кроме того, у Вольфа была привычка неосторожно ввязываться в пререкания с другими представителями собачьего племени.
Довольно узкая главная улица городка, как обычно по выходным дням, была переполнена машинами, чьи владельцы припарковывали их у самых дверей магазинов, пока делали покупки. Когда Вольф решил обменяться «любезностями» с эрдельтерьером, сидящим в большом автомобиле туристской модели, Филисити обратила внимание на машину и объявила Фрэнку, что эта машина принадлежит Тони Коркрэну. В этот момент из дверей кондитерской вышла стройная светловолосая девушка в твидовом костюме, сопровождаемая молодым человеком.
– Да это Джоан! – сказала Филисити и бросилась через улицу.
Фрэнк последовал за ней, оставив без присмотра Вольфа, который явно рвался к лавке мясника. Когда он нагнал Филисити, она повернулась к нему.
– О, Фрэнк, представляешь? Джоан говорит, что убили их дворецкого! Кстати, это мой кузен Фрэнк Эмберли, Джоан. Он говорит, что знает вас, мистер Коркрэн. Вот я и говорю, какая ужасная вещь случилась с Даусоном. Как это произошло? – добавила она.
– Вашего дворецкого? – спросил Фрэнк, высвобождая руку из крепко, сердечно пожимавшей ее ладони Коркрэна. – О!
– Чудовищно, не так ли? – спросил Энтони, молодой человек привлекательной наружности. – Я этим хочу сказать: только что человек шептал вам на ухо: «Не хотите ли рейнвейна, сэр?» – и вдруг – убит! Скверная история, а?