На наших туристов с фотографии смотрело умное тонкое лицо Льва Давидовича Фридланда
― Я его никогда не видел, только фотографии видел. Это он.
― Так, так, хорошо,– задумчиво произнесла Вера Васильевна, вглядываясь в лицо.
― Из Хайфы туда идут автобусы номер…
― Какой к черту автобус по такой жаре! Возьмем такси.
― Такси здесь может быть очень дорого!
― Ничего, Андрюшенька, твоих командировочных и моих отпускных хватит, чтобы погулять, как нам хочется.
Она внимательно, словно изучая это лицо, смотрела на снимок
― А в нем что–то есть… Тем лучше.
37
Анна Львовна встала из-за стола в саду и прошла в дом. У неё отчего–то появилось дурное предчувствие. Словно что-то сдавило ей сердце, и в душу закралась тревога. Ничего конкретного, просто некий страх перед неизвестным. Но этот страх мешал ей жить.
― Генрих, зови всех, давайте обедать.
― Да уж, застудили вы нас, уважаемый Юрий Иванович, и историей своей, от которой кровь в жилах стынет и морозом, хоть и не минус, а холодно, – пожаловалась Мария Григорьевна, грузно поднимаясь в дом.
― Ну, вот самое время и согреться, подай-ка Генрих коньяк. Кому коньяку? – провозгласил инженер Озеров с бутылкой в руке.
― Мне налей.
― Анечка! Вот молодец! Никогда ведь не пила… вот, пожалуйста! Лучшее средство от тревоги, головных болей и прочей нечисти. Господа, у всех налито? Садитесь. У меня тост.
Гости заняли свои места вкруг стола. Григорий Павлович остался стоять один с рюмкой в руке.
― Собственно, мои дорогие друзья, мой тост всем ясен – я предлагаю выпить за здоровье и благополучие нашего именинника и долгих лет ему счастливой жизни! Ура!
― Ура!
― Ура! За тебя, Геня!
В этот момент раздался треск и звон разбитого стекла, в комнату влетел огромный грязный булыжник и чуть не угодил в Анну Львовну, сидевшую рядом с окном, если бы не новое двойное стекло и новые крепкие рамы окна. Окно, тем не менее, разбилось. Гости повскакали с мест. Юрий Иванович выбежал первым на двор.
38
Прошла неделя с прилета Артура к отцу. Ему необходимо было возвращаться домой. Время пролетело в постоянном общении с отцом, Шаем и Номи, необыкновенно интересной женщиной. На взгляд Артура в ней сочетались женственность и твердость, необыкновенная преданность семье и одновременно игривость, способная ввести в заблуждение иного не знакомого с ней кавалера. Самое же главное, чем Артур гордился, это его успехом у Шая, его наладившейся связью с нелюдимым бедным своим братом. Артур полюбил его с первой минуты встречи, может быть даже ещё до встречи, может быть сразу после откровения с отцом. С момента их взаимного возвращения один к другому.
― Шай, будь молодцом! Я тебя очень жду в гости, брат. Бери с собой папу и маму и приезжай в Америку! Я покажу тебе Большое Яблоко, так называют Нью-Йорк.
― А ты Артур, не забывай нас. Помни, у тебя здесь есть дом, – с открытой улыбкой крепко пожала ему руку Номи.
― Отличного полета, сын. Ты даже не представляешь, какой подарок ты нам сделал приездом. Да ещё на Пурим! Всем, всем и мне особенно…
Они обнялись. Артур снова прижал к себе крепко Шая и быстро вышел, скрывая волнение.
39
Автобус медленно продвигался по улицам Тель-Авива. Из окна туристам из России открывался вид совсем не похожий ни на один из Российских городов. Невысокие дома, с обшарпанными стенами, зеленые дворики, и рядом современные небоскребы из стекла и металла. По улицам шли разряженные в яркие и разные костюмы дети и взрослые.
― Ой, что это за маскарад, смотрите!
― Да, да, вон… Все переодеты, от мала до велика.
― Зоя, Зоя, что это у них такое происходит?!
Обратились заинтригованные туристы к гиду.
― Вы правы, господа, это маскарадное шествие. Сегодня в стране отмечается праздник Пурим в честь счастливого избавления евреев от рук злого Амана. Я вам расскажу, одну минуту. Водитель, поверните здесь, там скоро стоянка, вы сможете остановить автобус , а мы прогуляемся с праздничной толпой. Это весело и забавно, только не пугайтесь, если кто-нибудь ударит вас по голове надувным резиновым молотком или опрыскает вас белой мыльной пеной. Или вдруг затрещит трещоткой возле самого вашего уха. И так, дамы и господа, коротко о празднике. Все произошло, как гласит легенда, в Персии, нынешнем Иране. События Пурима описаны в одной из книг ТАНАХа – свитке Эстер («Мегилат Эстер» на иврите), многочисленных комментариях и мидрашах. Основная масса евреев жила тогда в Персии – продолжалось Вавилонское пленение. В 598 году до н.э. вавилонский царь Навуходонасор II вторгся в Иудею, после двухлетней осады взял Иерусалим, разграбил и разрушил Храм. Храмовую утварь забрал в качестве трофеев, а евреев пленниками увел в Вавилонию. Но не прошло и полвека, как оно стало фактически персидским. Новые завоеватели – персы – покорили Вавилон. Вавилонские пленники евреи оказались подданными Персидской империи — тогдашней сверхдержавы, простиравшейся с запада на восток от Греции до Индии и с севера на юг от Кавказа до Эфиопии. Надежда на избавление и возрождение появилась, когда персидский царь Кир, великий завоеватель Вавилона, разрешил евреям вернуться и отстроить свой Храм. Через два года после издания знаменитого указа Кир погиб в бою со скифами. Его преемник Дарий то запрещал, то вновь разрешал строительство Храма в Иерусалиме. Калитка то и дело запиралась, открываясь вновь через годы.