Выбрать главу

Сначала панталоны с кружевами и легкую прохладного шелка сорочку на тонких бретельках. Поверх сорочки — корсет, который приподнял небольшую грудь девушки и утянул и так неширокую талию. Далее — ослепительно белое нижнее платье простого кроя, приталенное, с кружевным верхом и прямой юбкой до колен. Далее — верхнее платье цвета сливок, с высоким жестким воротником, глубоким вырезом, юбкой колоколом и рукавами с буффами, расшитое золотыми бутонами роз. Деми никогда не носила ничего подобного. Собственно, такое никто уже не носил, но герцог решил, что шить новое платье не имеет смысла, так как все равно никто из столичных аристократов свадьбу не посетит, а для местных сойдет и подвенечное платье его бабушки, бережно хранимое в замке со дня ее бракосочетания. Конечно, пришлось подогнать его по фигуре жены, где-то распустить, где-то подсобрать, но зато все было готово в неделю. Вуаль тоже взяли бабушкину, а вот туфельки пришлось оставить свои, так как туфли к свадебному наряду бабушки невесте ее внука не подошли. Деми горько вздохнула, вспомнив, как выглядели старенькие туфельки рядом с роскошью платья. Хорошо, что подол длинный и шлейф еще и обувь гостям была не видна. Но все равно к переживаниям перед самой церемонией и тем, что должно последовать дальше, добавились переживания как бы кто-нибудь не увидел потертую обувь невесты.

Волосы девушки высоко подняли и собрали в красивую прическу, полностью открывавшую шею и уши и хорошо дополнявшую образ. Подходящих к платью украшений у Деми не было, а герцогу в голову не пришло, поинтересоваться на этот счет. Не надевать же простые серебряные сережки, какие она носила? И Деми решила, что обойдется без драгоценностей, хотя, конечно же, соседи не преминут это заметить и обсудить.

В Храм Всесветлой Деми отвел отец и передал ее дрожащую руку в руку герцога.

Само венчание она помнила смутно. Что-то говорил жрец, играла тихая музыка, что-то спрашивали у нее и она отвечала — мать заранее сказала, что на все вопросы, которые ей задаст жрец, она должна сказать «согласна».

После этого правые руки жениха и невесты связали лентой и этими связанными руками они вместе положили к фигуре Всесветлой положенные дары. Жрец сказал что-то громкое и торжественное, вспыхнул яркий свет, дары исчезли и девушка почувствовала, что ее рука стала свободна. Муж — уже муж! — поднял вуаль и коротким холодным поцелуем ожег ее губы и тут же отступил. А на руке, где была лента, появилась татуировка — знак, что брак заключен. Почему-то красного цвета (Деми видела супругов среди аристократов и простолюдинов, но не помнила, чтобы у кого-то брачная татуировка была такая же).

Девушка вспомнила о татуировке и посмотрела на руку, обнимавшую колени — но к этому времени свечи догорели и разглядеть что-то было невозможно. Вздохнув, вернулась к воспоминаниям о самом счастливом, по мнению матери, дне для всех женщин.

За 3 недели, пока готовились к свадьбе, она ни разу не оставалась наедине с герцогом, да что там наедине — он ее форменно избегал. Деми робко взглянула на мужчину и невольно задержала шаг — герцог тут же резко дернул ее, побуждая идти быстрее.

— Нам надо уже встречать гостей в холле, не задерживай.

— Я не могу идти так быстро, платье тяжелое и шлейф еще, — тихо ответила Деми мужу.

— Мало того, что тщедушная, так еще и неуклюжая! — и герцог увеличил скорость.

В зал Деми почти вбежала и не смогла сразу остановиться и раздраженный муж дернул ее теперь уже назад и девушка подвернула ногу. Боль прострелила вверх по щиколотке в лодыжку, но наткнувшись на яростный взгляд мужа, юная герцогиня проглотила возглас и, собрав остатки самообладания, повернулась ко входу с улыбкой. Подходили первые гости…

Воспоминания о грубом и несправедливом обращении мужа до свадьбы, сразу после свадьбы и в брачную ночь так живо всплыли в памяти, что это стало последней песчинкой и девушку наконец прорвало. Горькие слезы крупными каплями жемчужина за жемчужиной катились по щекам несчастной, скатывались на руки и сорочку, попадали на красный шелк простыни. Сорочка быстро намокла, нос заложило, воздуха не хватало, а голос пропал. Все напряжение последних дней, вся боль, обиды, все горе и безысходность, все, что так долго копилось — выплеснулось и унять этот водоворот не было никакой возможности. В какой-то момент Деми показалось, что в комнате вспыхнул яркий свет и тут же сознание ее оставило…

* * *

— Деми! Деми! Демиана!!! Всесветлая, на кого ты похожа? Да проснись, наконец и объясни — что происходит?

Деми осторожно открыла глаза. Ну как открыла — попыталась: из-за ночной истерики с водопадом слез веки стали тяжелые и смотреть получалось только сквозь щелочки, на какие они смогли приоткрыться. Голова была пустая и гулкая и в ней больно отзывался голос матери, никак не унимавший поток слов. Не в силах больше терпеть вопли, девушка резко села и тут же была вынуждена опереться о кровать рукой — перед глазами закружились черные мушки и ее заметно повело.