Правильно ли она делает? А если герцогу совсем не нужен такой сюрприз или не нужен сюрприз от нее? И, все-таки, кого она видела возле лавки ювелира? А тот всадник? Какая жизнь у нее будет теперь в замке, если муж станет уезжать в столицу? А когда родится ребенок?
Деми приложила ладонь к животу и сосредоточилась, поймала волну тепла и радости и заулыбалась — «Сынок, какая глупая у тебя мама»! И, подчиняясь внезапному порыву, прошла в покои мужа, провела рукой по покрывалу на кровати, подобрала небрежно брошенный камзол и прижала его к лицу, вдыхая запах Тамиля. Постояла так немного и только собралась вернуть его на место, как под рукой девушки в камзоле что-то звякнуло, Деми встряхнула вещь и на пол выпал изящный браслет белого золота, инкрустированный сапфирами и бриллиантами.
Медленно опустившись на пол, герцогиня подняла украшение.
«Значит, в лавке был все-таки Тамиль? Но на браслете нет никаких отметок, кто знает, где он его взял? Совсем не обязательно, что в той лавке! Спросить, когда он придет? Но что я ему скажу — лазила по карманам, как уличная воровка? Нет, так нельзя, вдруг он купил его мне в подарок и я все только испорчу?»
Демиана решительно положила браслет обратно в карман, бросила камзол на то же место, где он лежал до ее прихода, и вернулась в свои комнаты.
Вечером они весело поужинали вдвоем, Тамиль смешил ее, рассказывая разные истории, и Деми совершенно успокоилась. Засыпая, она предвкушала, как завтра удивится и обрадуется Тамиль.
Утро ничем не отличалось от предыдущих, разве что отправить прислугу до обеда получилось не с первой попытки. Назавтра был назначен переход в замок и служанки начали собирать вещи, поэтому Демиане пришлось приложить некоторую настойчивость, прежде чем они уяснили, что Ее Светлость не желает, чтобы сегодня в ее покои входил кто-нибудь до обеда. После этого Деми надела платье для прогулок и выпорхнула к ожидавшей ее коляске. Еще вчера, размышляя над советами графини, девушка решила, что уедет на глазах у всех в экипаже и вместо того, чтобы час сидеть в покоях, просто покатается. А потом незаметно вернется.
Примерно через три четверти часа графиня попросила возницу отвезти ее к конюшенному двору и отпустила, сказав, что сегодня он ей больше не понадобится. Сама же спокойно прошла вокруг, минула различные службы и вошла во дворец с заднего входа, где сновали слуги и служанки. Если они и удивились, увидев герцогиню на черной лестнице, то виду не подали, и Демиана беспрепятственно поднялась в свои покои.
Там девушка сначала посетила купальню и освежилась прохладной водой, затем она вытащила сверток и осторожно развернула его.
«О, Всесветлая! И как это надевать? И как в этом показаться герцогу?» — Деми прижала к полыхавшему лицу ладошки.
Широкие, из прозрачной голубой кисеи, штанишки, короткий корсет с завязками спереди, кусок позрачной же ткани на тонком обруче и… все??
Демиана перевела дух и принялась одеваться. Тут же выяснилось, что ее панталончики не дают надеть прозрачные штанишки и девушке пришлось их снять и надеть стыдную тряпочку на голое тело. Следом был надет корсет и последний штрих — обруч. Ткань с обруча мягко окутала Деми и создала иллюзию прикрытости, но стоило Демиане опустить глаза, как она отчетливо увидела и свои соски и животик и то, что ниже. Пунцовея, герцогиня спешно накинула заранее приготовленный плащ, надвинула поглубже капюшон и сжала в руке небольшой амулет, выпавший из свертка. Очень хотелось посмотреть на себя в зеркало, но Деми помнила наставления графини и порыв сдержала.
В коридоре ей никто не встретился, а на главной лестнице она шла, будто невидимка — никто на нее не обратил внимания. Замирая от страха и предвкушения, девушка дошла до вожделенной двери и решительно ее открыла, шагнув внутрь, как в прорубь.
— Что за… — начал и тут же осекся Тамиль.
Как велела графиня, одновременно с шагом внутрь и щелчком закрываемой за спиной двери, Деми сбросила плащ и уронила амулет.
— Ты?!!! Зачем??? — простонал герцог, пожирая девушку глазами. — Уходи… Не могу… Нельзя…
Казалось, Тамиль борется с чем-то и постепенно сдает позиции и вот он уже возле Демианы и со стоном впивается ей в губы.
Никогда муж не целовал ее так — исступленно, иссушающее, ни капли бережности или нежности, одно голое желание обладать, выпить, покорить. Поцелуй жег, и Демиана сама загоралась и начала отвечать, не менее жадно и яростно.