Сталин не мог уснуть, чтобы восстановить силы и побудить себя к действию. Он забылся буквально на четверть часа глубокой ночью, может быть, даже уже под утро. В тревоге сел к столу и стал писать политическое завещание, в котором хотел объяснить и будущим руководителям, и народу, отчего произошло это нападение и эта война. Он был ещё близорук, как всякий человек, и нёс дань этой близорукости…
Да, чудовищный обман Гитлера был спровоцирован агентурой англичан и американцев в окружении германского вождя, не выражавшей ни интересов Англии, ни интересов Америки, но от этого положение Сталина не становилось легче: на его долю выпадала пассивная роль исполнителя чужих замыслов в условиях собственного смертельного риска. Он обязан был объяснить эти гнусные замыслы потомкам, потому что верил в свою звезду и не хотел уступить своей чести и судьбы огромного государства, поставившего на справедливость, истерическому и трусливому сговору иноплеменников.
23 и 24 июня рокового 1941 года он урывками писал этот сверхсекретный документ, понимая, впрочем, что его враги могут уничтожить этот документ, объявить его несуществующим, хотя ещё при Ленине на одном из заседаний Совнаркома была принята (письменно) резолюция о вечном хранении в специальном отделе государственного архива всех бумаг высших лиц, их должности были перечислены. Видать, и Ленин боялся дворцового переворота с его безжалостной резнёй и последующим уничтожением всех следов действительных событий…
Так вот оно что — пророческие сны повторяются!
Почему? Может быть, некий дух Высшей Истины, витающей вокруг, наводит какие-то токи догадки или предчувствия, кто знает, что ведёт нас к прозрению, к вершинам миропонимания, которое ассоциируется с божественной волей?..
Сны повторяются, потому что повторяется правда жизни, порог, на котором спотыкаются все подряд…
Обнажение обескураживающе простой сути способно было вызвать потрясение рассудка, произвести панику. Но не в душе Сталина, нет. Напротив, картины общей погибели подсказали ему и тогда, как подсказывают теперь, единственный выход: методическую организацию контрдействия, когда нет иной цели, кроме высшей справедливости, и когда должны быть напрочь отброшены все предрассудки относительно допустимого и недопустимого, позволенного законом и разрешённого преданием, потому что враг способен на всё…
Он, Сталин, случайный отпрыск одной из побочных ветвей русского царского дома, «незаконный» сын человека, предки которого покрыли себя некогда неувядаемой славой как мудрые правители и храбрые полководцы, помнил о долге своего рождения и с презрением относился к тем, кто не держал слова. Сталин всегда считал, что честь выше и сильнее любой хитрости. Теперь он обязан был любой ценой вернуть полное повиновение растерянного, но злобного советского руководства, навести порядок в отступавших, даже бегущих войсках и организовать мощное сопротивление лучшей армии мира. Ему предстояло создать смысл из бессмысленности, к которой его толкали мировые заговорщики, не понимавшие ничего, кроме очередных потребностей своей звериной и похотливой сущности. Они играли в политические шахматы, он — жертвовал армиями и городами, судьбами миллионов и надеждами грядущих веков…
Агонизируя на ковре, ещё сохранявшем запахи ворвавшихся без спросу негодяев, лишённый сил позвать на помощь введённую в заблуждение охрану, он осознавал, что самым недопустимым и роковым было и остаётся на земле — следовать за химерой, за ложью, за обманом и самообманом. Он слишком долго потакал трусливой и коварной доктрине интернационализма, приспособленного для диктатуры небольшой шайки, подкупом и шантажом повсюду преодолевавшей свою этническую узость и умственную ограниченность, но заражавшей своею дряхлостью и обрекавшей на смерть бесчисленные толпы обывателей, бездумно поедающих время судьбы, как шелкопряд пожирает листья тутовника…
Смерть — самая заразная из существующих хвороб, смерть как реакция на поиск несуществующей охотничьей добычи…
Нет, спасти мир, оттянуть его от пропасти бесследного исчезновения возможно только за счёт решительной, жёсткой, но честной и справедливой работы со всеми без исключения нациями и народностями. Каждая из этнических величин обязана самостоятельно подняться до осознания небесной общности интересов живущих на планете, она заключается не в раболепном служении какой-либо идее или какому-либо учению, а в опытном, эмпирическом открытии вредоносности всякой попытки переменить естественное положение вещей: ни одна нация, чтобы не навлечь на всех и на себя тоже смертельной угрозы, не смеет помышлять о политической, финансовой, идеологической или прочей гегемонии — все они должны быть сдержанными в обменах между собой: только чисто человеческие и духовные. И товарный обмен не должен быть обменом злобой, наживой и жаждой превосходства. Ни региональных союзов, ни миграций и в то же время — единый Всепланетный Форум, который разрабатывал бы статьи нового международного права, оно повернуло бы вспять совершенно пагубное развитие человечества, поощряющее соперничество и экспансию, техническую вооружённость безумных претензий, но ничего не меняющее в философии восприятия мира, не добавляющее совершенства в организации бытовой жизни человека.
От эгоизма индивида уже давно пора, через эгоизм социальной общности, перейти к «эгоизму» всей совокупности живущих, то есть, к интересам Природы как самым существенным интересам каждого человека, разве это сделано? Разве такая задача поставлена?..
Это не утопия. Всё, что меняет коренным образом наше восприятие истории, не утопия. Речь идёт не об отмене паровоза, но о выработке нового понимания необходимости паровоза для общества, которое не собирается никуда ехать: нет смысла осваивать чужие земли, это чревато общей напряжённостью, спорами и погибелью…
В тысячу раз важнее понять, что человек обязан «ехать» к самому себе, к Природе, которая даровала ему великое чудо жизни. Сохранить это чудо — святой долг каждого из живущих… И это значит — отринуть въевшийся от рождения звериный инстинкт личной выгоды как личной добычи…
Желудок поглощает чужое, душа питается своим нектаром, запасы которого лишь возрастают…
«Почему всякое истинное откровение и доброе желание оканчиваются в этом мире невыразимой тоской?..»
Маленький светловолосый пацанок в серой холщовой рубашке навыпуск и серых штанах, худощавый, печальный и босой, старательно выводил на дудочке щемящую мелодию «Сулико».
Позади него дымилось синее пепелище.
Всё было так, как и бывает в этой жизни. Сомнений уже не было. Не было и проклятых вечных вопросов.
Не было уже обиды, не было боли, — волны уюта уносили всё дальше и дальше — прочь от человеческой жестокости…
Не высказавшись — жили, не высказавшись — уходим
Не подкреплённое могучей надеждой, лопается от забот и огорчений человеческое сердце. Даже и ведомое сильным духом, надрывается оно в коротком пути. Столько забот, столько необходимой для жизни науки! А рядом — психология трынь-травы, ленивой безответственности, отказа от борьбы и наивной готовности к безгласной холопской покорности. Обойдёт человек и дешёвые соблазны пьяной умиротворённости, и оскорбительное «вдохновение» от наркотиков, и мелкотравчатую увлечённость танцульками, застольями и убогим флиртом, но тем прозаичней будет встреча с серьёзной работой, освоением профессии среди людей, не всегда благожелательных, умных и терпеливых. Подвергнется он ударам по самолюбию, по чести и гордости, неоправданным наказаниям, познает несправедливое награждение одних и равнодушие к другим. Но и это преодолеет человек с высоким сердцем, которое не устаёт учиться, ждёт и надеется, тревожится и предчувствует беду, восхищается мечтой и дрожит перед непролазными хлябями жалкого быта. И чем сильнее любит сердце, тем настойчивее обступают его тревоги и обиды, тем чаще летят в него тяжёлые камни оскорблений и унижений. Измены близких, коварство друзей, подлость окружающих, безвременная гибель тех, кого оно любило и кому желало добра. Но и сверх этих испытаний новые горечи готовит судьба: обман пророков, мошенничество вождей, гибель родной державы, распад нравственности, в которую люди внесли необъятную дань своих страданий. Беды нагромождаются и растут, уходя за горизонт: как противостоять всемирной банде, сговорившейся ради порабощения доверчивых народов? Как вынести рыдания сына или дочери, не желающих больше жить в этом мире зла и ненаказанных преступлений? Как вдохновить тех, у которых кончились силы сопротивляться и верить в высокие идеалы, оставленные человечеству самыми добросердечными из его сыновей?..