Цвик обалдел от такого напора. Он был близок к истерике. Но Яромир Шалвович решил во что бы то ни стало вырвать из его сердца всякз'Ю самостоятельность, он был очень нужен, этот Цвик, на кону стояли большие деньги…
— Прошлое даёт нам в руки все вожжи, чтобы править в будущее. Тирания истории будет разрушена только в том случае, если все народы встанут перед нами на колени, а перед тем сами выроют себе могилы. Мы не повторяем немцев, мы перечёркиваем их вчерашние преимущества перед нами. И не задавай мне, Сёма, слишком сложных вопросов, я предпочитаю ответы без вопросов. Когда мужчина или женщина ставят передо мной проблемы, которые обременяют меня, я переключаюсь на возбудители иного свойства и говорю: «Милый (или милая), давай по-щекочемся или, по крайней мере, сделаем вид, что хотим пощекотаться. Когда пахнет спермой, живые Шекспиры и Гомеры кажутся выдуманными музейными экспонатами…»
Сёма Цвик глядел на Яромира Шалвовича округлившимися глазами, как на миниатюрную лошадку под никелевым зеркалом в шикарном автомобиле. А тот чувствовал редкостное вдохновение:
— Главное в жизни общечеловеков и гуманистов от природы — постоянно выдумывать всё новые профессии, иначе говоря, сферы манипуляций, которые помогали бы нам безболезненно снимать свою пенку. Былой шарлатан, сующийся к богатому человеку с дешёвым оракулом — теперь имиджмейкер, и всякая избирательная компания щедро пополняет его кассу… Или дизайнер. Вы убеждаете общество в его полной бескультурности. И вчерашняя деревенщина, бурёнистая тетёха, у которой водятся деньги, платит и за причёску, и за вид спальни с «эротической» булавкой в заднице плюшевого мишки. И всё это не предел. Мы будем консультировать премьеров и президентов, сообщать о «благоприятных днях» для симпозиумов банкиров или сходок профессиональных грабителей. Мы будем давать советы попам и кюре всех конфессий, придумав «разумные лучи космоса» и прочую дребедень… Главное — преобладать, сидеть на плечах других, а живые они или мёртвые — это уже не имеет значения…
Теперь Яромир Шалвович знает, что не всё было так просто, как он воображал, без колебаний приняв доктрину самого ярого национализма.
Выяснилось, что евреи никогда не были и никогда не будут единым народом. Чуть только они перестают пить кровь иноверцев, они пьют кровь друг у друга. Вспоминать об этом тошно и опасно…
«Да-да, — медленно кружилось в голове Яромира Шалвовича, — мы, пожалуй, создаём тупики, поскольку мы всё же своеобразный народ. Мы давно имеем дело не с миром, а только с его больным отражением. Мы всем желаем зла, кроме самих себя, но тем самым причиняем себе более всего зла, ибо незнакомы с совершенным духом. Мы более всех несчастны. Заткнуть глотку инакомыслящему — наша первая реакция на любое противодействие. Мы кричим об антисемитизме, ещё не разглядев своего противника, это всего лишь испытанный способ смутить его дух и сбить с панталыку… У нас не будет голубых глаз, источающих и получающих высшие информативные космические потоки, мы не сольёмся с массой населения России, тем более, не станем её духовным стержнем. Нас опрокинут татары, кавказцы и прочие, которых натравливают на русских, чтобы укрепить собственное положение. Но все нацмены хорошо знают, что русские не станут их давить, поскольку у них в крови равенство и равноправие, а не торжество и преобладание. Может быть, мы вынуждены ненавидеть людей, потому что лишены высокой миссии — нести им радость? Но почему мы должны нести им радость, если нам самим недостаёт этой радости?.. Может быть, наше несовершенство — чужая зараза, если оно имеет все свойства эпидемии? Но тогда разве мы в этом виноваты? Виноваты те, которые нас заразили и всё это ставят нам в упрёк… И потом, необходимо мыслить более широко. Как о русских нельзя судить по Горбачёву или Ельцину, так и о евреях нельзя судить по Шарону или Пересу. Я, еврей, уже давно не знаю, что в мире за еврея и что против него, что выражает общий еврейский интерес и что представляет сумасбродную авантюру шайки, которая давно уже покинула лоно еврейства. Мы, евреи, не должны отвечать за подонков, если даже их большинство — вот наша принципиальная позиция… Немцы действовали нерационально. Все эти газовые печи, сжигание мёртвых тел и прочее — сегодня это очень дорогостоящая штука. Теперь нужно так, чтобы один убивал другого и тут же зарывал его в заранее указанном месте. Грядёт время каннибализма, но это даже хорошо. Это уменьшит нагрузку на среду… Управление мира одним народом — последняя надежда, поскольку нас окружают фанатики. Это ислам, Китай, бездельники Африки, склонные к каннибализму. Эти будут всего опасней… Чтобы выстоять, мы не должны позволить им организоваться. «Еврейский вопрос» — это повсюду необходимый для всех рычаг раскола фанатиков, их дезорганизации: спорьте, баз-лайтесь, выдвигайте любые «теории», но — не создавайте организованный этнос, поскольку он сегодня непременно скатится к каннибализму, фашизму, тоталитаризму или фанатизму»…
Яромир Шалвович вдруг вспомнил Роберта Верхотурова, который очень удачно устроился в одной банковской пирамиде, успел за три месяца накосить семь миллионов долларов, но был убит заказным киллером у своего дома… Кто-то вынес ему херем…
Жаль Верхотурова. Он постоянно «кавээнил» со времён своей студенческой молодости. Сшибал рубли, но откладывал тысячи. До распада Союза позволял себе летать в Ялту или Сухуми на воскресенье.
Верхотуров жил, как и все остальные, двумя параллельными жизнями — прилюдной и частной. В частной он расшифровывал КПСС как «кагал правит страной Соломона», а ВКП(б) — как «вперёд к победе! (Бунда)»… В прилюдной это был незаметный и ленивый сотрудник НИИ экономического профиля. Но всё же он собирал профвзносы и организовывал культпоходы.
Остряк-самоучка, он мог любой сюжет жизни вывернуть наизнанку. А главное — изображал свои персонажи так, что они были зримы. Он умел смешить.
— Где будешь делать операцию? — спросил его однажды Яро-мир Шалвович, зная, что у него грыжа.
— Только в Швеции. В крайнем случае, в какой-нибудь Дании или Штатах. Но там дерут лыко эти говорливые «соотечественники» с Брайтон-бич: возьмут в клинику профессора с мировым именем, а положат под нож полоумного эфиопа.
— Но это же большие деньги. А что, нельзя у нас?
— У нас — сплошные совки! Что они понимают в деликатных случаях?.. Помнишь, как в городской клинике Саратова тушили пожар?
— Нет, а что?
— Приходит этот расстегай в каске, начальник пожарной команды, и докладывает главврачу: «Так и так, Абрам Исаакович, погасили очаг за 12 минут. Обнаружено десять пострадавших. Восемь из них мы откачали, двоих, к сожалению, не смогли».
Абрам Исаакович смотрит на пожарника как на полного идиота. Даже очки снимает.
— Вы уверены в цифрах?
— Да, конечно.
— Странно, странно… А где же эти, которых, как вы говорите, «откачали»?
— Да вон они, в автобусе. Песню поют. Должно быть, ещё в состоянии шока. «Подмосковные вечера»…
— Странно, странно…
— Да что же тут странного?
— Так горел же наш городской морг. Вы это понимаете своей головой?..
А про дипломата чукчу? Просто поразительно, как он всё это показывал…
Выучился чукча на дипломата и выступил в ООН с заявлением, что империалисты завоёвывают мир.