— Очень жаль, — добавил он.
— Значит, ты не слышал?
— Я здесь ничего не слышу. Когда он умер?
— Четыре дня назад. Спрыгнул с балкона.
— Без парашюта?
— Именно!
— Он не умел летать?
— Нет. И не пытался. Это произошло у меня на глазах. Он подписал два завещания: первое — подготовленное мной, второе и последнее — написанное от руки им самим. После чего рванул к балкону и прыгнул.
— Ты сам это видел?
— Угу.
— Вот это да! Должно быть, парень был не в себе. — В голосе Нейта прозвучала ироническая нотка. Четыре месяца назад горничная мотеля нашла его самого без чувств, когда он набил живот таблетками, растворенными в роме.
— Он оставил все своей незаконной дочери, о которой я в жизни не слышал.
— Она замужем? Хорошенькая?
— Я хочу, чтобы ты ее нашел.
— Я?!
— Да.
— А что, она пропала?
— Мы не знаем, где она.
— А сколько он…
— Около одиннадцати миллиардов долларов без вычета налогов.
— Она это знает?
— Нет. Она не знает даже, что он умер.
— Но по крайней мере то, что он ее отец, ей известно?
— Не могу тебе этого сказать.
— И где же она?
— Предполагается, что в Бразилии. Она миссионерка, работает в каком-то индейском племени.
Нейт встал и принялся расхаживать по комнате.
— Когда-то я провел там неделю, — вспомнил он. — Я тогда учился в колледже или уже в юридической академии. Было время карнавала: обнаженные девицы танцевали на улицах Рио, повсюду оркестры играли самбу, ночи напролет на улицах веселились тысячи людей. — Его голос слегка дрогнул при воспоминании о прошлом.
— Ты поедешь не на карнавал.
— Да уж. Не сомневаюсь. Хочешь кофе?
— Да. Черного.
Нейт нажал кнопку на стене и в микрофон переговорного устройства попросил принести кофе. За тысячу долларов в день здесь предоставлялось обслуживание в номерах.
— Сколько мне понадобится времени? — спросил Нейт, снова усаживаясь перед окном.
— Трудно сказать, но думаю, дней десять. Спешки нет, а найти наследницу Филана наверняка будет трудно.
— В какой части страны она находится?
— На западе, возле боливийской границы. Организация, в которой она служит, занимается тем, что посылает людей в джунгли, где они должны нести слово Божие индейцам, живущим в каменном веке. Мы провели предварительное расследование. Похоже, для этих ребят дело чести и гордости — найти самый дикий угол на земле.
— Значит, ты хочешь, чтобы я определил это место в джунглях, потом занялся поисками нужного индейского племени, затем каким-то образом убедил индейцев, что я — дружественный адвокат из Соединенных Штатов и они должны помочь мне найти женщину, которая — не исключено — вовсе не хочет, чтобы ее нашли?
— Нечто в этом роде.
— Это может быть забавно.
— Воспринимай мое задание как приключение.
— Таким образом меня можно будет держать подальше от офиса, так ведь, Джош? В этом все дело? Отвлекающий маневр, пока ты будешь улаживать дела?
— Кто-то ведь должен туда отправиться, Нейт! Адвокат из нашей фирмы обязан встретиться с этой женщиной лично, показать ей копию завещания, растолковать все детали и выяснить, что она собирается предпринять. Ни бразильский адвокат, ни кто-либо из среднего персонала нашей фирмы этого сделать не сможет.
— Но почему именно я?
— Потому что все остальные завалены работой. Ты же знаешь нашу текучку, сам тянул эту лямку больше двадцати лет. Вся жизнь — в офисе, обед — в суде, сон — в поезде. А кроме всего прочего, это может оказаться полезным для тебя самого.
— Джош, ты пытаешься меня убрать из города? Если так, то зря тратишь время. Я завязал и абсолютно чист. Больше никаких баров, никаких вечеринок, никаких поставщиков. Я чист, Джош. И это уже навсегда.
Джош кивнул. Он надеялся, что это действительно так, но ведь Нейт бывал в клинике и прежде.
— Я тебе верю, — сказал Стэффорд, ему действительно очень хотелось верить.
Официант постучал и внес кофе на серебряном подносе.
Помолчав немного, Нейт спросил:
— А как же с моим обвинительным актом? Я ведь не имею права покидать страну, пока дело не закончено.
— Я говорил с судьей, втолковал ему, что дело наше — абсолютно неотложное. Он сказал, что ты должен вернуться через три месяца.
— Он как, ничего?
— Он — просто Санта-Клаус.
— Значит, ты думаешь, он даст мне улизнуть?