Вы знаете, я ведь сирота... поезд, в котором я ехал с родителями в эвакуацию, попал под бомбежку...
Родители погибли, а я чудом остался жив... в беспамятстве, оглохший и ослепший я отполз подальше от искореженного вагона и заснул...
Разбудил меня старик, похожий на апостола... он ехал с нами в одном купе...
Апостол посадил меня в кузов полуторки, и мы поехали... час или два я глотал пыль и не заметил, как заснул...
Когда я проснулся и протер глаза, то увидел перед собой лысину Апостола, покрытую младенческим пухом...
Апостол спал, уронив голову на грудь... его одолевала сонливость, он мог заснуть в самом неподходящем месте...
Солнце уже закатывалось, когда полуторка въехала в небольшой провинциальный город и остановилась у закопченного здания типографии...
Апостол работал наборщиком в типографии...
Чтобы не жить зря, я помогал апостолу в нетрудной работе и читал книги, которые находил в шкафу или под кроватью...
С апостолом я прожил три зимы... он умер от астмы...
После похорон апостола все разошлись, кто куда, а я остался на кладбище...
В тот год лето было нежаркое и началось вовремя... трава стояла по пояс...
Я лег... я лежал и слушал, что скажет мне Апостол из могилы, но он молчал...
Прошел этот скорбный день, прошел и другой день...
На третий день голод и дождь прогнали меня с кладбища...
Помню, день был субботний... я шел и шел по каким-то улицам, едва передвигая ноги от слабости, заблудился, зашел в какой-то вытоптанный до песка дворик и сел под дерево... сижу, жую губы от голода... вдруг слышу, как будто кто-то окликнул меня по имени...
Я с трудом поднял голову... голова была тяжелая, точно чугунная... как сквозь туман я увидел какого-то странного господина в кителе довоенного покроя с вытянутым лицом и носом, похожим на рог носорога... он стоял на террасе, смотрел на меня и как будто мимо меня...
По виду он был похож на писателя... я узнал его... я видел его в издательстве... читал его книги...
Нащупывая ногой ступеньки, писатель сошел вниз по лестнице, рассыпал корм птицам...
Тучи ушли... приближался вечер...
"Какой чудный вечер..." - пробормотал писатель, потом почесал лодыжку, промежность, после чего глянул по сторонам...
Малыши возились в песочнице и не слышали и не видели ничего вокруг, кроме города, построенного на песке... они лепетали что-то на своем тарабарском языке и смеялись от удовольствия...
У ржавого мусорного бака в луже дождевой воды девочка ловила головастиков, которых сама же туда и напустила из стеклянной банки...
"Иногда я выпускаю их погулять..." - объясняла она свое дело подруге в круглых очках с толстыми стеклами...
Несколько мальчишек постарше, гроздью облепили велосипед... они гнались за котом, к хвосту которого была привязана громыхающая жестянка...
Жестянка оторвалась, а кот запрыгнул на ограду... он уже умывался, забыв весь свой ужас...
Писатель перевел взгляд на старух, которые сидели у подъезда и пережидали время до смерти... Он вытер слезящиеся под очками глаза с редкими рыжими ресницами, и увидел мальчика, который ползал среди птиц и собирал хлебные крошки...
Этим мальчиком был я... - Вагнер зябко повел плечами, закутался в плед, шитый белыми нитками.
Он как будто заснул, тут же и проснулся, поднял голову.
Семь лет я жил у этого старого Мавра, так я его звал... потом меня призвали в армию... в армии я узнал, что Мавра арестовали... я долго искал его... в конце концов, я его нашел... где, вы думаете, я его нашел?.. в сумасшедшем доме...
На кровати за занавеской кто-то заворочался, сказал хриплым голосом:
-- Ты бы помолчал... зачем ему слушать твой бред...
-- Ты права... это Кларисса, моя бывшая половина... - Вагнер сдвинул занавеску. - Я думал, ты спишь... пришел человек из редакции... хочет напечатать мое завещание...
-- Мне кажется, он совсем не этого хочет... другого...
-- Да?.. ты так думаешь?.. - Вагнер поднял голову, по-птичьи глянул на Авеля.
Авель отвел взгляд.
Повисла долгая, неловкая пауза.
Авель размышлял: чью историю он рассказал мне?.. не мою ли?.."
Размышляя, Авель встал, подошел к окну.
Небо опять заволокли тучи... пошел дождь...
-- В тот день тоже шел дождь... - заговорил Вагнер. - Я читал, а Мавр дремал в кресле.
"Всякий наш шаг уже записан... и оправдан..." - прочитал я и, заложив палец между страницами книги с медными застежками, спросил:
-- Как это понимать?..
-- Так и понимать... - отозвался Мавр и повел своей тонкой шеей... оттопыренные уши его заалели, когда послышался нетерпеливый стук в дверь... Мавр бросил плед на диван и пошел открывать дверь...
В комнату вошел высокий господин с тростью, напоминающей жезл...
-- Милости прошу... вы собственно, по какому делу?.. - спросил Мавр...
-- У меня ордер на обыск... - раздраженно буркнул незнакомец сквозь тонкие губы и сунул Мавру под нос какую-то бумажку, которую он читать не стал, а отступил вглубь прихожей и еще раз, но уже с легкой иронией повторил:
-- Милости прошу... - после чего тяжело опустился на стул и больше не раскрывал рта...
Появились понятые, соседи: муж и жена... одна сатана...
Он, артист, лет на пятнадцать старше своей жены... играл в оркестре и подрабатывал на похоронах... губы его дрожали... он явно трусил... с предупредительной улыбкой на лице он поглядывал на незнакомца с тростью...
Она, учительница немецкого языка, полная, раскрасневшаяся женщина 30 лет... она неловко обошла Мавра, одними губами прошептала: "Мне ужасно неприятно..." - и принужденно улыбнулась незнакомцу с тростью.
-- Каждый за себя... только Бог за всех... - сказал Мавр...
Пауза...
-- Да, время было смутное... - продолжил Вагнер свой путаный рассказ. - Происходили непонятные события... люди исчезали даже среди белого дня... и Мавр исчез...
Пауза.
-- Так вот... из тюрьмы Мавр попал в ссылку на остров, а потом в сумасшедший дом... "Теперь у меня все дома... - говорил он мне, когда я приходил к нему, и смеялся своим тихим захлебывающимся смехом. - А ты почему не смеешься?.. понимаю... жалко старика... жалость ищет чужой боли... - Взгляд Мавра затуманился... - Вокруг все чужое... - продолжил он свою историю... - Я все растерял, книги, вещи, друзей... а когда-то многие желали погреться в лучах моей славы..."
Мавр говорил, а я смотрел в пол и думал о Лии... она ждала меня у ворот желтого дома... она повсюду за мной таскалась... между прочим, ее отец был героем войны... вся грудь в орденах, как в латах... правда, домой к жене и дочке он вернулся без ног, на громыхающей тележке... он работал в инвалидной артели... по выходным дням он навешивал на грудь все свои ордена и пускался в загул... Лия искала его по всему городу... и находила где-нибудь в канаве или у какой-нибудь шлюхи...
"Сердце у тебя золотое... - шлепал он пьяными губами, лил слезы и бил себя в грудь... звякали медали. - Весь секрет и трагедия в том, что я все еще люблю ее..."
Жену он выгнал, застав ее с капитаном из военкомата...
"Ты понимаешь, ее надо спасать, а не меня... - бормотал он, вытягиваясь во весь свой усеченный рост и выгибая шею. - А этого военкомовского кобеля я еще достану...
Слышишь, капитан, я тебя достану... - кричал он, сплевывая окурок, который жег ему губы. - Эй-эй, Лия, тише... куда ты так разогналась...