— Опасно оставаться в доме отца?
— Вы свою рану видели? Вы полагаете, что те два типа, которые чуть не проломили вам голову, оказались там случайно?
Я удрученно покачал головой.
— Почему же мы тогда не вызываем полицию?
— Потому что, лапочка, когда я вам кое-что расскажу, у вас, возможно, пропадет желание звонить в полицию…
Лапочка? Что за фамильярность! Не удивительно, что она была подругой отца.
— Что же вы собираетесь сказать мне, лапочка моя?
Она скорчила гримасу.
— Сначала расскажите мне, что вы увидели в доме вашего отца, — медленно произнесла она, словно желая снизить накал разговора.
Я вздохнул. У меня было ощущение, что кошмар, который начался, когда я спустился в подвал, все еще продолжается. Мне стало не по себе от спокойствия и харизматической силы, исходивших от этой девушки. Я не понимал, что со мной произошло, а у нее, казалось, все козыри были на руках. Или же она просто знала гораздо больше, чем я. Мне нужна была информация, но я сознавал, что ничего не получу, не дав что-либо взамен.
— Множество книг, заметки, груды бумаг. Настоящий бардак… Что вам об этом известно и откуда вы знаете моего отца?
Она поставила пустую чашку на маленький столик и уселась в уродливое кресло напротив меня. Элегантно скрестив ноги, оперлась на подлокотники. Было что-то искусственное в ее чувственных движениях. Словно она играла в игру, правил которой я не знал.
— Ладно. Вот мой вариант этой истории, — сказала она. — Я журналистка, работаю на телевидении…
Внезапно меня осенило: чем больше я смотрел на нее, такую непринужденную и уверенную в себе, с такими насмешливыми глазами, тем очевиднее становилось, что это наверняка женщина… которую влекут женщины. Проще говоря, она выглядела и вела себя как лесбиянка. Или же в соответствии с теми представлениями о лесбиянках, которые были придуманы идиотами вроде меня? Хоть я и прожил десять лет в Нью-Йорке, хоть и писал исключительно о сексе, но мне всегда было не по себе в присутствии гомосексуалистов. Особенно если это угадывалось во взгляде великолепной женщины. Почему, черт побери, я не могу относиться к этому как взрослый человек? Как житель Нью-Йорка? Ничему не надо удивляться…
— На каком канале? — прервал я ее, стараясь скрыть свою догадку.
— «Канал Плюс».
— Вы работаете в программах новостей?
— Нет, я занимаюсь скорее журналистскими расследованиями, делаю документальные фильмы. Я работаю для передачи, которая называется «Девяносто минут»…
— Очень оригинально, — съязвил я. — Это как «Шестьдесят минут» на Си-би-эс, только немного длиннее, да?
— Если вам угодно… Американская программа «Шестьдесят минут» действительно была для нас одним из образцов. Мы подражали определенному стилю американской журналистики.
Ангажированная журналистка. Вот, значит, в чем дело. Я начинал лучше понимать эту девицу.
— Лично я нахожу, что американская журналистика, если не считать стиля гонзо,[10] который меня забавляет, и исключений вроде Майкла Мура с его командой, все больше и больше вырождается…
— Со времен Рейгана это во многом верно, — согласилась она. — Но все же мы назвали свою программу в честь той, за ее прошлые заслуги.
— Понятно.
— Такого рода передачи здесь не хватало…
— У вас своя специализация в команде?
— С самого начала я стала заниматься Средним и Ближним Востоком, и я все больше и больше интересуюсь религией, различными конфессиями. По правде говоря, узнавать меня стали после репортажа о заложниках в Ливане… Вы припоминаете?
Припоминать. С момента возвращения мне только это и приходилось делать. Я припоминал отца. Мать. Страну. Как старый фильм, из которого с трудом припоминаешь лишь фамилию режиссера.
— Да, да, я помню, что каждый вечер в восемь часов мы только и слышали: Жан-Поля Кауфмана удерживают сто пятьдесят дней, Марселя Фонтена… и прочее в том же духе… Вы тогда, наверно, были совсем молодой!
Она улыбнулась.
— Это было в восемьдесят восьмом, мне было девятнадцать лет. Получив степень бакалавра и отучившись два года на историческом факультете, я забрала свой диплом и решила поиграть в деву-воительницу. Опыта у меня совсем не было, но желание огромное, и я даже познала свой звездный час, когда мне удалось обставить коллег. С тех пор я провела немало расследований в Иране, Ираке, Израиле, Иордании. После нескольких поездок в Иерусалим я заинтересовалась историей религий. Сняла два документальных фильма о Ватикане…
Короче говоря, чтобы вернуться к нашей теме, примерно год назад ваш отец связался со мной, чтобы рассказать о будто бы сделанном им необыкновенном открытии…