— Запустить бы в него, чем — нибудь! — Арсений принял у меня халат.
— Тебе чего? — заметил он чиновника, не решавшегося подойти ко мне.
— Дозволено ли будет мне, ничтожному червю, предать нижайшую просьбу сиятельному богу неба?
— Подойди! — махнул я рукой. Чиновник, бочком, робко приблизился ко мне.
— Светлый бог синего неба! Великий Ксанд! Защити меня! Люди губернатора не простят мне моей речи. Не простят и моёго назначения в общественный совет. Убьют…
— Хорошо, ты, Фрик, поедешь со мной в поселение учителей. Пробудешь там, пока люди губернатора не будут высланы из страны.
— Напрасно вы, Александр Петрович, берёте этого человека в посёлок! Скользкий он какой-то! Никогда чиновник, тем более сборщик налогов, не будет свидетельствовать против губернатора! Нечисто тут что-то!
— Согласен. Ты вот что, Арсений, постарайся оставить нас наедине, да ещё, чтобы он оказался за моей спиной.
— Да вы что?! Какой тогда из меня телохранитель?
— Не волнуйся, я в полной безопасности. А вот этого типа проверим.
— Ладно! Только он хилый какой-то. Не иначе ядом воспользуется, тут это обычное дело!
Прибывшие люди грузили сундуки с бутафорскими монетами, деревянный трон, сплошь покрытый позолотой, запихивали парчовый халат в багажник автомобиля.
Арсений, многозначительно взглянув на меня, направился к суетящимся людям. Я спокойно повернулся к чиновнику спиной и через мгновение услышал сдавленный вскрик.
Когда я развернулся обратно, картина, скажу вам, была ещё та: чиновник Фрик, тряс рукой и расширенными от ужаса глазами смотрел на меня. В правой ладони торчал большой шип, кажется, игла от дикобраза.
— Великий Ксанд, прояви милость, спаси меня! Я не виноват: это губернатор заставил меня уколоть тебя ядовитым шипом. Только шип ударился обо что-то твёрдое и воткнулся мне в ладонь. Я скоро умру, спаси меня, великий бог!
— Жадность, жадность — вот что сгубило тебя, сборщик налогов! Сколько за меня пообещал тебе губернатор?
— Тридцать сентамов, светлый бог! — Фрик тряс рукой, словно шип мог от этого вылететь.
— И здесь тридцать серебряников! Не перевелись Иуды! Ты сам выбрал свою смерть.
Я повернулся и пошел прочь от пошатнувшегося сборщика налогов.
Глава пятая
Алексей проснулся от того что левая рука затекла и ныла от тупой боли. Во рту было сухо, словно в полдень в пустыне Сахара. «Где это я?!» — он слегка повернул голову, она отозвалась гулом колоколов. «Перебрал, ей — ей перебрал! Надо же так напиться! Это всё девочки из храма любви…», — он скосил глаза, на его левой руке, подложив ладонь под щеку, спала очаровательная брюнетка. Алексей осторожно вытянул руку и попытался повернуться на бок. С первой попытки это не удалось: положив голову на его живот, безмятёжно спала ещё одна девушка. «Да сколько же их тут!» — он сдвинулся в сторону и уперся в третью жрицу любви. «Вроде все, — его память постепенно возвращалась к нему, — не понял, а где эта, самая, моя защита?» Слабый сигнал прорывался через гул колоколов в голове.
«Концентрация муравьиной кислоты и мочевины в организме превышает норму в сто пять раз! Опасность, опасность!»
— Да пес с ней с этой концентрацией! Где-то тут оставалась немного вина…. Так вот — в кувшине!
Пара глотков притушила гул в голове. Легкий шум заставил Алексея оглянуться. Смуглая служанка, застыдившись мужской наготы, закрыв лицо платком, указывала на приоткрытую занавеску. За ней, в глубокой нише, стояла фарфоровая ночная ваза. «Блин, у них тут нормального туалета и того нет!»
— Ладно, иди, иди! — Алексей, не соображая, что говорит на русском, махнул рукой служанке.
Та, пятясь и кланяясь, исчезла за дверью. «Теперь растреплет всем — голого бога видела!»
— Хорош бог! — он потёр щеку. — Щетина выросла, побриться надо … — его мысли прервал легкий шорох отрываемой двери.
— Великий господин! — служка, в легких белых одеждах, в глубоком поклоне согнулся в проёме двери — к вашим услугам самый лучший цирюльник Афеции!
— Это здорово! Штаны только найду. Побриться надо, мне ещё с послом и этим, монахом, переговоры вести. Слышь, мужик, — мужик таращился на голого Алексея, пытаясь понять, что говорит этот странный посетитель храма любви. Посетитель, из-за которого столько шума и суеты. Посетитель, из-за которого даже сама мадам Тиасса не спала всю ночь.
— Как тебя зовут? — вспомнив местный язык, Алексей обратился к служке.