— Зато экономишь на земельном налоге... — подавленно проговорил Назаров. — И не забывай про историческую ценность.
— Это меня особо не волнует. Я не ревнитель недавней старины, не фанат Монро и, тем более, Кеннеди. Я даже готов пожертвовать в музей то самое историческое ложе, если, конечно, какой-нибудь музей заинтересуется.
— Так сколько же ты, в конце концов, предлагаешь?
— Ты хочешь услышать цифру? Изволь. Миллион и ни центом больше.
— Разорил, сволочь! До подштанников разул, хрен!.. Идет!
Назаров протянул руку через стол. Нил не шелохнулся.
— В чем дело? А-а, понял, по русскому обычаю сделку надо спрыснуть? Нет проблем, водочка в морозильнике как раз дошла до кондиции!..
— Погоди, сядь. Надо уточнить еще один момент.
От усилий скрыть внутреннее напряжение Назаров напрягся еще больше. Только сглотнул с натугой и выдавил из себя:
— Какой еще момент?..
— По имеющимся у меня сведениям, в девяносто втором году дом был заложен в один уважаемый банк за... — Нил извлек из нагрудного кармана черную записную книжку, раскрыл на странице, заложенной плоской авторучкой. — За сто восемьдесят тысяч долларов.
— Ах, это... — Назаров с облегчением выдохнул. — Так я и не скрываю. Только это никакого значения не имеет, потому что через год я полностью рассчитался с банком. Проверь, если хочешь.
— Сейчас, сейчас... Погоди, что-то не разберу, темновато... — Нил поднялся из-за стола, задумчиво покусывая кончик ручки, шагнул к окну. — Ага, вот... Действительно, в апреле девяносто третьего закладная была выкуплена. Только не тобой...
Если бы Нил остался сидеть, массивный стол, стремительно опрокинутый Назаровым, повалил бы его вместе со стулом. А так он успел отскочить в сторону.
— Ну все... — хрипло проговорил Назаров. — Сейчас ты у меня...
Договорить он не успел. Замер с озадаченным выражением лица, схватился за плечо — и рухнул на пол, корчась в судорогах.
Нил опустил ручку.
Прошелся по комнате, глядя на Назарова, застывшего в неестественно выгнутой позе, плеснул себе пива, уселся со стаканом на диван.
— Теплое... Разул, говоришь? До подштанников? Хорошая обувь, Макс. А ты, извини конечно, дурак, причем дурак дважды. Говорили же — не ври, тем более, когда информацию легко проверить. В твоем банке мне любезно сообщили, что закладную, по выписанной тобой доверенности и в твоем присутствии, выкупил, от имени и по поручению местного Братства Лосей некий мистер Джонс. Уж не знаю, что это за Джонс, но факт остается фактом. Какой прикажешь из этого сделать вывод? Что ты рассчитывал урвать с меня приличную денежку и смыться с ней куда подальше? В Мексику, Макс, или сразу в Колумбию? Или, может, в родную Самару, прикупить там свечной заводик и зажить припеваючи, пока я здесь бодаюсь из за спорной собственности с этим самым Джонсом и всеми лосями в придачу? Так? И неужели ради этого надо было бросаться на меня, как дикий зверь? Убить хотел? А смысл? Ни одной из существующих проблем ты бы этим не решил, зато одним махом нажил бы кучу новых... Кстати, эта ручка стреляет иголочками с паралитическим веществом. Убивать не убивает, зато вырубает моментально и гарантирует полчаса неприятнейших ощущений. Видишь, у тебя даже язык не ворочается, простонать толком и то не можешь. Ничего, потерпи, скоро пройдет, а тем временем хорошенько подумай вот о чем: домишка твой мне действительно приглянулся, и я готов выложить за него упомянутую единицу с шестью нолями, как только будут сняты последние вопросы. Более того, ради... не скажу «ради былой дружбы», потому что ты ее предал... но ради нашего общего прошлого, ради тех воспоминаний, которые никто кроме нас двоих не разделит, я готов переговорить с этим твоим Джонсом насчет закладной. Если твой долг по ней не превышает полумиллиона, я согласен погасить его безвозмездно. Естественно, издержки по оформлению сделки — за мой счет. Думай, Ананий, думай, таких условий тебе никто больше не предложит...
Нил вышел на кухню, вытащил из морозильной камеры успевшую заиндеветь бутылку «Столичной», накрошил в стакан льда, добавил граммов сорок водки и поднялся на галерею полюбоваться заливом. Сквозь раскрытые двери он слышал стоны Назарова, постепенно переходящие в яростную ругань, потом — в причитания, потом — в призывы спуститься и поговорить. Наконец, до Нила донеслись слова:
— Все. Я подумал. Я идиот. Я согласен. Тогда Нил спустился в гостиную и помог Назарову подняться и пересесть в кресло.
— Я должен ему... четыреста тысяч... с копейками... — медленно, с усилием произнес Назаров. — Только это... не Джонс. Джонс — у них просто казначей. А фамилия председателя — Фэрфакс. Он здесь...
— Как понять — здесь? Ты его в подвале прячешь, что ли?
— Нет... У него домик на побережье. В Джоппе...
— Где где?
— Честное слово, в Джоппе, ну, не в самой, рядом...
— Интересно, что может находиться рядом с Джоппой?
— Не смейся... Небольшое курортное местечко... всего несколько вилл... Джоппа-Магнолия.
— Совсем замечательно... Вот тебе аппарат, звони в свою Магнолию, договаривайся о встрече. Я буду в холле, у параллельного...
— Постой... Телефон... не работает.
— Работает. Его подключили одновременно с электричеством.
Назаров снял трубку. Гудок услышали оба.
— Только он... Он — очень серьезный человек. В Вашингтоне работает. Помощник сенатора.
— Напугал! Ты звони давай... А то мы помощников сенатора не видели!
— Ну и где твой политикан? — Нил посмотрел на часы. — Сейчас десерт подадут, а его все нет!
Они сидели на веранде прибрежного ресторанчика под большим полосатым зонтом и поглощали сложно-составное блюдо из морских гребешков, мидий и прочих морепродуктов, запивая белым бургундским.
— Очень странно, мистер Фэрфакс никогда никуда не опаздывает. Может быть, застрял в пробке...
— Какой пробке, не смеши меня... Ну-ка, дай мне его номер.
Назаров принялся суетливо рыться в бумажнике, выискивая визитку с номером. Нил приготовил телефон, и в ту же секунду аппаратик подал голос. Нил прервал «Полет валькирий» на третьей ноте.
— Мистер Баррен, это Фэрфакс. Прошу извинить за доставленные неудобства... — Голос был в меру гнусав, интеллигентно модулирован и интонирован. Такой голос подошел бы юристу с богатой консервативной клиентурой или протестантскому пастору старой школы. — Небольшая поломка в доме. С минуты на минуту ожидаю прибытия ремонтной службы.
— Сколько, по-вашему, это займет времени?
— Не имею представления, сэр.
— В таком случае, мистер Фэрфакс, мы могли бы перенести нашу встречу на завтра.
— Увы, мистер Баррен, рано утром мне надлежит быть в Вашингтоне, а днем я вылетаю на Запад. Стартует предвыборная кампания, сами понимаете...
— Жаль... Что ж, в таком случае придется отложить встречу до лучших времен.
— Честно говоря, весьма досадно, сэр, хотелось бы побыстрее покончить... А что если я предложу вам подъехать ко мне в Магнолию? Это всего в получасе езды, Лопс прекрасно знает дорогу...
— Договорились. Будем через час.
Нил нажал на кнопочку, прекращая разговор...
— ...Не знаю, как ты, амиго, у тебя, похоже, все тут схвачено, за все уплачено, а мне лично эти Соединенные Штаны остохренели по самое некуда... Все, каики, дельце обстряпаем, получу свои кровные — и деру отсюда...
— Домой? — вяло поинтересовался Нил.
— Я что, на головку раненый, в Совок возвращаться?! Нетушки, май диар, у меня давно все продумано, есть на свете такая чудная страна Парагвай. Под Асунсьоном за тридцать тысяч гринов можно такую гасиенду взять, что здесь и за миллион не добудешь, а при ней — спиртовой заводик по высшему разряду. Рабсила там дешевая, менты недорогие, сеньориты зажигательные — все как по заказу. Может, я там вообще гарем заведу. Этак, знаешь, выкурю на закате сигару, в ладоши хлопну — Гюльчатай, покажи личико... Эй, ты спишь, что ли?