– Н-нет… – Мюрр замялся. – Тут что-то другое… Погоди-ка… – Он вытащил нож, раскровянил себе палец и дорисовал на груди завиток, отвечающий за внутреннее зрение. Гор с интересом понаблюдал за его манипуляциями, но промолчал.
Мюрр скользнул внутренним взором в дом, обшарил все закоулки. Пусто. Засады нет. И вообще внутри лишь один живой человек – Огира.
Живой… человек… один…
Повелитель Холода аж подпрыгнул, когда осознал, что же именно увидел!
– Ты чего? – Даже в сгущавшихся сумерках Гор не мог не заметить, как изменилось лицо атонийца.
– Это не дом! Морок, обман. Тварь пробойная, – зашептал Мюрр. – Монстр прикинулся домом… Не знаю, как у него получилось, но изба – это его пасть. Колодец, сарай и все остальное, включая забор и телегу – тело. А человек-кариец нечто вроде зазывалы, наживки…
Гор с ужасом уставился на Мюрра:
– Огира! Если ты прав, то она уже в пасти!
– Она жива. Ее не съели. Монстр хочет нас всех троих, поэтому пока прикидывается домом.
– Тогда я пойду и позову ее во двор, – предложил Гор. – Придумаю предлог…
– Нет. Тварь уже не выпустит ее, поймет, что раскрыта. Нужно по-другому…
– Как?
Не отвечая, Мюрр посмотрел на «дом», разглядывая вязь его жизни. Именно так он распознал монстра. Некоторые узелки пульсировали красным. «Жизненно важные точки, – отметил Мюрр. – Если разрушить хотя бы одну из них, тварь сдохнет. Но все они высоко – на крыше».
– Под каким безобидным предлогом можно попасть на крышу? – спросил он у Гора.
– Зачем?
– Если как следует долбануть вон там, возле трубы…
– Все, поздно уже, этот «карийский зазывала» направляется к нам, – перебил Гор. – Что будем делать?
– Я иду в дом, попробую вытащить Огиру, – принял решение Мюрр. – А ты задержись во дворе. Тяни время, но в избу не входи, понял? Пока ты снаружи, мы с ней будем живы. – «Надеюсь», – подумал он.
…Едва войдя в сени, Мюрр остро ощутил возбуждение твари. Она была голодна, и находящаяся в пасти добыча сводила ее с ума. Лишь оставшийся снаружи Гор заставлял монстра медлить с обедом.
В комнате оказалось пусто – ни мебели, ни очага. Да и стены изнутри совсем не походили на бревенчатые. Скорее гладкий камень, влажный и скользкий. Он сиял мерцающим желтым светом так, что снаружи через окошки казалось, будто в доме горят очаг и масляные лампы.
Огира лежала прямо на полу у стены и спала глубоким магическим сном.
Оказавшись внутри, Мюрр тоже вдруг страшно захотел спать. Его глаза затуманились, голова потяжелела, мысли начали путаться. Захотелось сесть у стены рядом с Огирой и закрыть глаза…
«Ага, закрыть! А как? Век-то нет… Я бы все сейчас отдал, чтобы иметь возможность закрыть глаза!» Нелепая неуместная мысль внезапно развеселила и чуть-чуть прогнала сонливость. Мюрр встряхнулся и огляделся, рассматривая вязь монстра изнутри. Он надеялся обнаружить здесь хоть один жизненно важный узелок. Ошибся. Не обнаружил. Убить тварь можно только снаружи, если бить по крыше. Надо было так и сделать, а не лезть сюда, очертя голову. Но тогда, скорее всего, Огира бы погибла… А теперь они погибнут оба… Ну и пусть… Не надо дергаться… Лучше просто сесть и уснуть… И сразу станет хорошо… Уютно… Спокойно…
– А я говорю тебе! Лошадей надо помыть! Прямо сейчас! Пока не помою, в дом не пойду! – внезапно долетел снаружи голос Гора.
Джигли не просто кричал – орал во всю мощь. Его голос пробился сквозь сонное оцепенение, которое охватило Мюрра. Повелитель Холода встрепенулся. Обнаружил, что лежит на «полу» и дремлет, забыв обо всем.
– Ох, ты! – Мюрр кольнул себя ножом в нос, нарочно причиняя как можно больше боли. Взвыл и окончательно проснулся. Поспешно стер узор Люгвина, превращаясь в дейва. Взвалил бесчувственную Огиру на плечо, придерживая одной рукой, а во второй создал любимый ледяной меч, и попытался выйти в сени.
Тварь забеспокоилась и решила приступить к трапезе, не дожидаясь оставшейся снаружи добычи. Дверь в сени исчезла, как не бывало, а стены комнаты увлажнились, начали пульсировать. Свет погас, и в полной темноте Мюрр ощутил, как с потолка побежали жгучие липкие ручейки. Они струились по лицу и плечам, сбегали на спину и грудь, причиняя резкую боль. Мюрр зашипел. Почувствовал, как одежда расползается лоскутами, а кожа горит, будто содранная наждаком. «Да она ж переваривает нас, подлюга!» Жжение усиливалось. Огира застонала от боли, но в себя не пришла. Мюрр в панике рубанул по ближайшей стене ледяным клинком, одновременно пытаясь создать над головой магический щит. Комнату-пасть тряхануло – тварь почувствовала боль от удара мечом, и в ответ обрушила на «пищу» новые потоки желудочного сока. Часть из них отразилась щитом, но остальные попали на тело Мюрра и Огиры, растворяя кожу, волосы и мясо.
Глаза дейва прекрасно видели в темноте, но сейчас Мюрр предпочел бы ослепнуть, лишь бы не видеть, как его рука, держащая женщину, превращается в мерзкую кровавую кашу, сквозь которую торчат неестественно белые кости, а тело самой Огиры расползается бесформенным месивом.
Ужас, боль, паника захлестнули его. Он рубил по стенам ледяным клинком, создавал потоки холода, которые должны были бы буквально взорвать монстра изнутри… Но почему-то не взрывали – теряли силу, разбиваясь о стенки. Конечно, они наносили некоторый урон – тварь содрогалась и корчилась от боли. Но эта боль и в половину не походила на ту, что доставалась сейчас Мюрру. Огира уже была мертва – Повелитель Холода ясно видел, как расползается вязь ее жизни. Еще немного – и оживить всадницу будет не по силам даже ему. Впрочем, он сам вот-вот разделит ее участь…
Крик ярости вырвался у него из груди. Даже не крик – рев. Магическая сила мощным потоком ударила в стены, ломая и корежа, пробивая в них дыры, но они тут же зарастали, и Мюрру приходилось бить по ним снова и снова. Он четко сознавал, что все бесполезно – жизненно важные узелки монстра находятся вне досягаемости, а, стало быть, с ним не совладать…
Внезапно дом-пасть содрогнулся так, что Мюрра с Огирой буквально подбросило к потолку, а потом завертело, закрутило. Стены плющились, скручивались, складывались гармошкой, грозя раздавить. Пленники словно очутились в гигантской мясорубке. Мюрр уже не понимал, где верх, где низ, ничего не видел и не слышал. Из последних сил он прижал к себе тело Огиры, закрыл ее остатками крыльев, а перед тем, как потерять сознание, успел окружить их обоих защитным магическим коконом…
6
…Он очнулся от ощущения холодной воды на лице. Вернее, на остатках того, что некогда было его лицом.
– Жив? – Голос Гора звучал искаженно, тягуче.
Мюрра окружала темнота – он чувствовал, что у него больше нет глаз. Как и стихии Холода – к ужасу дейва связь с ней пропала вместе с глазами! Но мир не исчез окончательно. Оказалось, что даже лишившись зрения, Мюрр сохранил способность «видеть» вязь жизни. Вокруг сплетались и расходились линии, мерцали узелки жизненноважных точек. «Ага… Вон те принадлежат Гору. А эти мои собственные. Вернее, то, что от них осталось…» Повреждений оказалось очень много. Только выносливость дейва не позволила Мюрру умереть. Особенно досталось лицу. Кислота разъела лоб до кости. Нос и губы висели лохмотьями. Но раз он жив, то все поправимо. Главное, что руки еще могут двигаться…
Мюрр принялся шарить по своему телу остатками пальцев, пытаясь восстановить наполовину уничтоженную вязь. «Сначала надо вернуть себе зрение и способность двигаться, чтобы поскорее заняться Огирой». Мысль, что ее уже не оживить, Повелитель Холода настойчиво гнал от себя прочь.
Он завязывал узелок за узелком, и изъеденное кислотой тело восстанавливалось, кости покрывались мясом, нарастала новая кожа. Вернулось зрение. А вместе с глазами возвратилась стихия! Мюрр вновь мог повелевать Холодом! Он почувствовал страшное облегчение – с души будто свалился один из двух тяжелейших камней. А второй проблемой – Огирой – предстояло заняться немедленно.