У нас прекрасная команда: милая непоседливая девочка и её заботливый нянька. Я вот искренне не понимаю одного: доколе мне это терпеть? Доколе и почему?.. Иногда я так порывист и несдержан, милая Джулия, что начинаю бояться сам себя. И я прямо чувствую приближение приступа. Вот он, вот! Ещё один случай внезапной инфантильности с твоей стороны, и что-то неожиданно случится с моим самообладанием.
— Я поняла, можешь не продолжать, — мрачно подытожила я. — Дядя не так уж и болен, но я не могла упустить этот шанс, ты же понимаешь.
В целом, за три месяца жизни в этом захватывающем месте я уже поняла, что врать не имеет смысла. Фальшь Натан чувствовал прекрасно, а его вылазки за возвращением меня домой превратились в целое семейное развлечение, своего рода спорт. Нет, он не сожрал меня в первую мою попытку. И во вторую. И в третью. Он никогда их даже не комментировал – просто встречал в замке какой-нибудь убийственной фразой типа «как хорошо, я уже успел соскучиться» или «Что-то случилось с кораблем, милая? Мне очень жаль. Надеюсь, мы ещё покатаемся вместе».
Солнечным днём за мной приезжали какие-то крепко сбитые молодчики и вежливо, но настойчиво грузили в машину или сами садились за руль моей. Причем им каким-то самым невероятным образом удавалось договориться даже со стражами порядка. Как-то раз я раскричалась на весь перрон, что меня похищают, а один из «похитителей» деловито достал какие-то бумажки, доказывающие, что он мой лечащий врач, а у меня приступы с галлюцинациями. Вызвали психиатрическую помощь. Когда меня, не без усилий, усадили туда, я наткнулась на немигающий взгляд чёрных глаз Натана, который предложил срочно сменить тактику. Мол, ему совсем не нравятся такие унижающие меня процедуры, но иного выхода он не видит. И вообще, не могла бы я вести себя приветливее с его людьми, если мы с ними так часто видимся в последнее время. Он бы на моём месте уже начал слать им смски на праздники. Сами охранники, судя по всему, считали, что возвращают домой какую-то не очень адекватную родственницу нанимателя, с которой разговаривать категорически запрещено, разве что с целью убедить вернуться домой без лишнего шума.
Впрочем, если читатель думает, что причиной такого всепрощающего равнодушия к моим попыткам бегства было только человеколюбие вампира, он глубоко ошибается. К первому побегу я подготовилась основательно, и не только запутанной схемой паспортов и билетов.
Примерно за неделю до случая с самолетом все местные газеты в N-шти запестрели фотографиями моей жизнерадостной физиономии на фоне замка. Интернет и местное телевидение довершили начатое газетами: некая милая сознательная россиянка, страстная поклонница Румынии и владелица одного старинного, незаслуженно забытого замка, сообщила, что написала завещание, согласно которому после её кончины замок перейдёт в собственность города. Что дальше делать с ним сумасбродная мадам не решила, но высказала два пути: если кончина будет безвременной, то снести всё к чертям собачьим и посыпать солью (хаха, шутка) пасти там коров, а если после долгой и странной болезни, или там, скажем, сумасшествия, то пусть вспомнят, что городу просто необходим музей! Там есть что посмотреть и где походить. Даже электричество проведено. Подробный план к завещанию прилагается, завещание запечатывается, копии раздаются нескольким заинтересованным и незнакомым меж собой лицам, а оригинал прячется в банковскую ячейку с правом доступа либо меня, либо наследника. Кто там будет считаться наследником, если я передаю всё городу, пусть решают сами.
Под конец я печально заявила, что весь этот месяц, что я жила в замке и вынашивала это судьбоносное решение, я пыталась достучаться до потомков владельца, но, увы, их нет уж в живых, и я это точно знаю.
Нет, я не сидела напротив Натана с самодовольной улыбкой. Я пряталась в самой дальней забегаловке N-шти в твёрдом желании напиться до положения риз и не помнить ничего, если у моего «симбионта» сдадут нервы. Натощак напиваются быстро, и память изменила мне легко. В себя я пришла уже на собственной кровати, посреди ночи, немного живой и по-прежнему рассчитывающей на худшее. Натан, любитель театральщины, вырисовывался мрачным силуэтом на фоне окна, за которым вовсю светила большая полная луна. Я даже позволила себе воздать должное декорациям.
— Ты была отвратительно пьяна, детка, — без предисловий заявил вампир. — Примерно на третьей попытке поделиться с барменом подробностями моей и твоей личной жизни мне пришлось тебя оттуда забрать. К счастью, говорила ты так же плохо, как и соображала.
— Тебе я тоже что-нибудь наговорила? — поинтересовалась я, осторожно трогая гудящую голову. Присутствие Натана явно способствовало быстрому протрезвлению.
— Так, пустяки. Я всё это слышал не раз. Про мой моральный облик, диетарные особенности и обаяние.
— Последнее забудь, — простонала я, злясь на самоё себя и чувствуя, как волнами накатывает тошнота.
— Этот козырь я уберу в рукав. Поздравляю, Джулия. Почти туше.
— И что, я теперь смогу сложить вещи, и вы всей семьёй пожелаете мне счастливого пути?
— Вовсе нет, дорогая. Пока ты не перепишешь завещание, я сочту своим долгом беречь твоё здоровье как можно тщательнее. Поскольку моё доверие к миру иссякло примерно за несколько минут до первой кончины, я вынужден позаботиться о тебе самостоятельно. Никому, кроме себя, не доверю твою драгоценную жизнь. Теперь ты будешь перед моими глазами большую часть времени. Я даже готов следить за твоим рационом и весом, а так же вредными привычками. Такими, как тайная покупка авиабилетов в интернете. Доброй ночи, приятных снов.
Вампир медленно рассыпался на множество точек и растворился в воздухе. Позёр несчастный.
Но вернемся в наше ясное воскресное утро. Я беспомощно стояла, перебирая кисточки полотенца пальцами, и изучала содержимое тазов. Ещё один план провалился. Что ж, я придумаю снова. У меня должно получиться, в конце концов, мы одинаково связаны друг с другом.
— Тебе не приходило в голову, чем могут закончиться мои тактичные предостережения? — донесся до меня как всегда ровный и миролюбивый голос. Видимо, Натан выбрал именно эти интонации, безошибочно поняв, как меня это раздражает.
— Каждую ночь приходит, примерно с часу до трёх, — вяло огрызнулась я. На одной из нестиранных рубашек виднелось что-то красно-коричневое.
— Я тут подумал, что готов вписать тебя в наш именитый род.
— А?.. — я с трудом отвела взгляд от пятен. — Жениться что ли надумал? Даже не пытайся. Нет.
Лицо Натана целых несколько секунд выражало недоумение напополам с растерянностью. В конце концов борьба его самомнения и реальности закончилась безоговорочной победой первого.
— Собственно, я бы не рискнул. Но я готов сделать тебя одной из нас. Что скажешь? Вечная жизнь, то да сё. О плюсах судить трудно, но своих человеческих врагов ты точно переживешь.
— У меня нет человеческих врагов. — Я решительно направилась к раковине, перекинув полотенце на другое плечо. Было в этом жесте что-то принципиальное, так сказать, ломающее этот странный диалог. Ставящее жирную точку.
— Умирать не так больно, как тебе кажется, — попытался утешить меня вампир. — Неприятно, разумеется, но новые возможности, узкий круг избранных, исключительное положение…
— Исключительное положение, требующее имитации рождения себя от себя? Поиска документов? Обеда с лопатой? А потом вынуждающее терроризировать ничего не подозревающего владельца твоего дома? Хотя о чем это я. Ты – ходячая антиреклама собственного образа жизни, прости великодушно. Если бы не твои стенания по поводу страданий современного кровопийцы, я бы, может быть, подумала чисто из романтических благоглупостей.
— Это бы избавило меня от уймы проблем, — Натан нехотя повернулся к груде батиста, брезгливо поковыряв увиденное мною пятно холеным ногтем. — Во-первых, ты бы никуда не делась. Замечу в скобках, что шанс остаться с тобой навечно скорее в числе моих страхов, а не надежд, но ты бы стала осмотрительнее в своих действиях. Ты была бы связана со мной, смогла бы жить здесь без боязни и проблем. Подружилась бы с Анис, потому что поняла бы её. Во всяком случае, ежедневно не сжигала бы её в своих мечтах, что значительно улучшило бы психологический климат в замке.