— Ну что там, сильно попало? — поинтересовался он.
— На голову. И правое плечо.
— Всё правильно, тебя-то я тащил на левом, когда в нас плеснули…
— Кислотой???
— Святой водой, неразумное дитя!
Я вспомнила этот внезапный душ, который, возможно, меня спас – не стоило в такой нервной суматохе орать, выдавая своё местоположение. А ещё мне стала понятной ноша Антона.
— И как вы теперь?..
— Отосплюсь, поем и порядок, — заверил меня монах. — Ещё и не такое бывало: профессиональные риски, знаешь ли.
Я попыталась закрыть дверь, но она едва сдвигалась с места, такой массивной и тугой она была.
— Помогите мне, пожалуйста, Уильям.
Тот повернулся и внимательно осмотрел дверной косяк. Из-под красивой деревянной отделки выглядывали пухлые резиновые вставки, как у холодильника.
— Противотуманная, — со знанием дела кивнул он и помог мне закрыться на ключ изнутри.
— А теперь прости, дитя моё, я вынужден тебя оставить. Рассвет, стресс. И монашеское правило⁴ требует времени. Теодор говорил, что на первом этаже все комнаты свободны, выбирай на свой вкус.
Он развернулся и не спеша пошел по коридору, слегка посыпая пеплом пушистый ковер с изящным графическим орнаментом по краям.
Я наугад открыла первую попавшуюся дверь. В сумраке едва виднелись очертания небольшой комнаты, почти сразу у входа стояла массивная двуспальная кровать с балдахином и высокими столбиками по бокам. Я была такой уставшей, что упала на неё и заснула, не успев раздеться и не включая свет.
Проснулась я солнечным утром. Или, возможно, днём: телефон сел, а часов вокруг не оказалось. Туман рассеялся окончательно, летнее солнышко весело светило в большое окно, отбрасывая на пол радостные прямоугольные блики, разделенные тенями от створок. Окна, похоже, выходили на восток. Впрочем, я заметила тяжелые ставни, задвинутые за пышные занавески — при необходимости солнечный свет можно было убрать.
Какое-то время я пыталась понять, где нахожусь: у меня возникло твердое ощущение, что неведомая сила перенесла меня в домик для Барби. Всё вокруг было бело-розовым с серебряной отделкой: кровать, балдахин, пуфики, прикроватные тумбочки и пушистый ковёр на полу. Даже каминная решетка любовно декорирована сердечками. Туалетный столик и резной стул с плюшевым розовым сиденьем, стоящий возле зеркала, завершали ансамбль. Надеюсь, Кены здесь не водятся.
Я спустила ноги на ковер и поняла, что утопаю в нём до щиколоток. На тумбочке стоял серебряный (кто-то явно следил за сочетаниями цветов, а может быть, намеренно бил по моей психике) поднос с совершенно остывшим кофе, парой полусухих пирожных и одиноко вянущей розой, завёрнутой в кружевную салфетку. Из одного кошмарного сна, где пятисотлетний маньяк хотел меня убить, я нырнула в другой, напоминающий квинтэссенцию пошлости из романов в мягких обложках.
Возле подноса лежал сложенный лист бумаги. Как и следовало ожидать, записка обильно снабжена виньетками, почерк красив и витиеват:
«Привет, Джи. Добро пожаловать! Никто, конечно, не считает, но ты спишь уже вторые сутки. Не стал тебя будить. Еда в холодильнике, пульт от телевизора не работает, я всё время забываю про батарейки. В окна не выглядывай! Никому не открывай и на улицу не выходи!!! Особенно в туман, если он вернется. Станет скучно – спускайся на минус первый этаж. Ключ сама знаешь где. С любовью, Тедди».
Далее шли явно приписки, менее аккуратные, разной степени давности:
«P.S.: Не забудь — не открывай никому дверь!
P.P.S.: Отправил Натана за твоими вещами!
P.P.P.S.: Будь как дома, я всё равно пользуюсь только нижним этажом.
P.P.P.P.S.: Я крайне удивлен выбором комнаты, но кто я такой, чтобы обсуждать твой вкус?..»
Я понюхала мелованную бумагу и услышала запах приятных мужских духов.
На одном из прикроватных столбиков висел махровый халат, который я тут же одолжила и пошла искать ванную.
Только под душем я сообразила, что оставила почти всех персонажей этой истории в крайне рискованном положении. Честно говоря, я не очень понимала, на чьей я стороне, так как имела и симпатии, и врагов в двух лагерях: я бы очень не хотела, чтобы пострадали Штефан или… кое-кто из бессмертных. Впрочем, если о судьбе первого я не знала ничего, то все лица, вызывающие во мне некоторое сочувствие (или его подобие) явно живы и обладают способностью передвигаться. Тедди вон даже не забыл полить духами бумагу, а значит, у него есть возможность думать о чем-то большем, чем его физическое состояние. В некотором смятении чувств я решила позавтракать и отправиться на минус первый этаж, будить хозяина.
Кухню я нашла по запаху тостов и яичницы. На кухне беззаботно сидела совсем юная девица, в легкой маечке и шортиках. Вторая дива, одетая так же фривольно, колдовала над сковородкой, напевая нежным голосом что-то замысловатое. Почему-то я сразу решила, что ей больше подошли бы корсет, чулки, шпильки и старинный полуторный меч в рунах. Уж не знаю, каким образом, но девушка производила вполне определённое впечатление.
Увидев меня, они приветливо помахали ладошками.
— О, привет! Ты, наверное, Юлия? Я — Мэри, а это — Сью. Добро пожаловать, а мы сегодня уезжаем, — бодро поприветствовала та, что готовила завтрак.
Говорила она на прекрасном чистом английском. Мне послышался лёгкий акцент, который, впрочем, тоже был чудесен.
— Уезжаете?.. — растерянно переспросила я.
— Да-да. А ты здесь впервые?
— Э… да. А вы?
— О, мы тоже, — бодро начала молоденькая брюнетка, закинувшая ровные загорелые ножки аж на подоконник. — Тедди разрешил нам здесь пожить несколько недель.
Я с некоторым сомнением вглядывалась в два прехорошеньких личика по очереди.
— Каучсерфинг, — подсказала мне Мэри, миленькая маленькая блондинка. А может быть, высокая. Я как-то не очень поняла, но подходить ближе не стала, решив, что во всём виноват пережитый недавно стресс.
— Мы приехали и остановились на втором этаже. Здесь уютно и весело. Главное – вовремя мыть посуду, иначе Тедди становится нервным и грозится нас выставить прямо ночью. А ночью, говорит он, по Румынии бродят самые настоящие вампиры, поэтому нам лучше отсидеться с ним.
Они захихикали. И смех их был звонок, как колокольчик. Я также оценила это интеллектуальное чувство юмора. О да.
— Садись, он попросил приготовить и на тебя, на всякий случай.
Завтрак был чудесен. Тосты — что надо, яичница — идеальная глазунья. Даже в кофе мне добавили нужное количество сливок. Я потрогала свой лоб на предмет температуры и попыталась снова проснуться. Нет, я всё-таки не сплю.
— И как давно вы так путешествуете?.. — я села за стол и принялась за завтрак.
— Года четыре. Сейчас мы отправляемся к Теддиному другу, в Прагу, и только потом разъедемся по домам.
— Увлекательно, — одобрила я, пытаясь представить, кто же там у Теодора в Праге. Очень надеюсь, что кто-нибудь живой.
— У нас были захватывающие приключения, — живо начала брюнетка Сью. — У нас каждые каникулы — сплошные приключения. Особенно в школе.
— Что чудо как интересно, — поддержала Мэри, — учитывая, что закончили мы её три года назад.
Как мило, девицы вошли в возраст, когда уже можно спиртное, но ещё не надо задумываться о подтягивающих кремах.
— Какие приключения? — не очень поняла я.
— О, самые разные. То нас забросит в параллельный мир, то влюбится самый крутой парень в классе, то приезжий молодой и прекрасный мультимиллионер возьмет в заложницы и научит плохому. А недавно мы случайно попали к одному арабскому шейху…
— Пожалуйста, избавьте меня от подробностей, — попросила я.
— Теперь Мэри говорит, что пора прикоснуться к чему-нибудь таинственному, — пояснила Сью. — Мы приехали в Трансильванию, но ничего, кроме цыган, здесь не нашли. Да и цыгане-то не больно инфернальные на вид. Боюсь, каникулы пропадут зря. Когда мы пожаловались на это Теодору, тот сразу же написал имейл своему старинному приятелю, который с радостью согласился нас принять.
Она достала записную книжку и зачитала:
— Фердинант Младота⁵. Тедди говорит, с ним мы не заскучаем.