— Кто это? — зачем-то шепотом спросила я.
— Понятия не имею. Я видел этот фургон ещё вчера. Они приехали с утра и ходили вокруг дома. Я же говорю, мне не спалось.
Мужчина докурил одну сигарету и немедленно достал вторую. Осмотрелся вокруг и сплюнул. Я тоже внимательно пригляделась к пейзажу и поняла, что свет фонарей чуть потускнел из-за легкого тумана.
— Тамаш рядом, — как будто услышав мои мысли, согласился Тедди.
Я задумчиво смотрела в окно, на фургон, на мужчину, на туман. И думала о том, что мне отчаянно надоело бояться. Страх был липким, отвратительно сжимавшим сердце, притупляющим сознание, в нём я пребывала в течение последних трёх недель (иногда он отступал, иногда возвращался, но сидел во мне, мешая спокойно жить), а до этого — почти трёх месяцев. Страх обоснованный, иногда иррациональный, но не прекращающийся ни на день. В конце концов, сколько можно бояться?.. Не пора ли взглянуть в глаза реальности: меня уже столько раз грозились убить, что пора бы выработать какую-нибудь более изящную реакцию на чью-нибудь угрозу. К примеру, я могу саркастически выгибать бровь. Или нехорошо ухмыляться, доставая пистолет с освященными пулями. Я размечталась, как стреляю в Тамаша в упор. Потом в Анис. Потом в Натана. На последнем я замешкалась и поняла, что мысли мои свернули куда-то не туда. Соберись, тряпка, призвала я самое себя. Ты можешь что-нибудь сделать.
— Тедди, как насчет раздобыть мне пистолет с освященными пулями? — на всякий случай уточнила я.
— Ты стрелять-то умеешь? — вместо ответа поинтересовался он.
— Нет.
— Тогда извини. Попадешь в меня, и привет. Вернее, пока.
— А ты умеешь?
— Смотря в кого, — он расстроенно провел пятернёй по волосам. — В вампиров мне нельзя. У нас вообще не принято решать конфликты силой. Между собой. Хитростью, интригами, гадостями — сколько угодно. Но стрелять?.. Убивать?.. Это было бы слишком опасно. Представь себе разборки бессмертных за место под луной. Брр.
— Так. Значит мне никто не будет помогать. Мне надо выкручиваться самой.
— Ну почему не будет-то, — обиделся Тедди. — Думаешь, Натан спешит сюда пожелать Тамашу приятного аппетита? А я?
— Натан переживает за свой замок, — махнула рукой я. — А ты не хочешь давать мне оружия.
— Чтобы ты прострелила собственную ногу на потеху Тамашу? Или ты собралась вбивать ему осиновый кол в сердце? Ты молот-то удержишь, бедолага? А где сердце знаешь?
Я, конечно, внутренне согласилась с его доводами, но моя деятельная душа жаждала хоть какой-то иллюзии защиты.
— Надо было уходить с охотниками, — признала я.
— И где бы ты их искала? А мы бы где? — Теодор был сегодня особенно терпелив. — Ты уверена, что они в безопасности?
— Убедил. Когда он позвонит в дверь, скажем, что нас нет дома.
Я села на пол и разревелась. Тедди понаблюдал за мной с минуту, потом так же молча ушел. На лестнице, ведущей на минус первый этаж, раздался грохот, как будто кто-то с силой лупил по каждой ступеньке куском доски. Я временно забыла про своё горе и выглянула в коридор. Тедди тащил свой гроб наверх, периодически врезаясь в углы, задевая балясины и прыгая по каждой ступеньке днищем – короче, церемонился со своей драгоценной собственностью не сильно. Такой поворот сюжета кто угодно сопровождал бы обсценной лексикой, только не наш белобрысый джентльмен. Я задумалась, что за всё это время ни разу не слышала от него прилагательного страшнее «мерзкая» или «отвратительный». Разве что «стерва», хотя я была абсолютно уверена, что это дословная цитата из Натановых жалоб на меня. Тедди решительным движением распахнул дверь моей спальни и с трудом пропихнул гроб в дверной проём. Впрочем, он очень быстро выскочил оттуда, слегка дымясь:
— Джи, какого черта?!
Я непонимающе посмотрела на него, вытирая остатки слёз рукавом.
— Почему у тебя там крест?
— Для профилактики, — уведомила я разъяренного вампира. — Чтобы никто не нарушал мой покой.
— Убери!
— Зачем?
— Я не могу возле него находиться!
— А зачем тебе находиться возле него?
— Джулия, ты вынуждаешь меня вести себя бестактно, а я этого очень не хочу, — сообщил Тедди. — Если ты так переживаешь за свою жизнь, я решил, что буду тебя охранять. Даже днём.
— Он собрался прийти к утру, ты не успеешь лечь спать.
— Я готовлюсь к долгой осаде. И буду рядом, если что. Поэтому, будь любезна, убери. Против Тамаша он бесполезен, а мне хватает стресса от одного взгляда на обстановку.
— Хорошо, — согласилась я, войдя в комнату и расправляя балдахин. — Ставь свой… свою… мебель вот здесь, у кровати. Я задвину тумбочку тканью так, что с твоей стороны крест будет не виден. Убирать не буду, и не проси.
Я вернулась к своему наблюдательному пункту у окна. К бесконечно курящему мужчине присоединился хрупкий юноша с длинными кудрявыми волосами до лопаток. Он вылез из кабины и тоже стоял и беззастенчиво осматривал дом, временами перебрасываясь с товарищем парой слов. Юноша был в белой рубашке и брючках, ничего таинственного в нём не наблюдалось. Тумана явно прибавилось.
— Вампиры? — спросила я у Тедди, подошедшего к противоположному краю оконной рамы.
— Нет. Ох, не нравится мне этот кудрявый, подозрительная физиономия. Мошенник на доверии, не меньше.
— Как ты думаешь, почему они с Тамашем?
— Понятия не имею, что этот отвратительный старикан им наобещал. И знать не желаю.
Я почувствовала, как меня опять накрывает волной паники.
— О, нет-нет, только не слёзы, — взмолился мой новоявленный телохранитель. – Когда люди нервничают, они…
На долю секунды на лице его промелькнуло странное выражение – наверное, Архимед примерно с таким же бежал по улицам Сиракуз.
— Мэри… или Сью… — выдохнул он и куда-то направился быстрыми шагами. Я так удивилась этой странной перемене, что последовала за ним на второй этаж. Он сосредоточенно рылся в небольшой тумбочке с красным крестом. На пол летели какие-то пузырьки и блистеры, пока вампир торжествующе не извлёк баночку с таблетками. Подписи на ней не было.
— Вот! — он победно поднял её над головой. — Мне их показывала Сью… или... впрочем, не важно! Она говорила, что они — лучшее лекарство от депрессии! Их забыли здесь в прошлом году, кто-то из тех весёлых студентов, что носили разноцветные шапочки и вечно чем-то дымили.
— Я бы предпочла просто выпить, — уведомила его я. — Что-нибудь жидкое.
— И это легко можно устроить, — согласно закивал головой новоявленный Асклепий.
Нам пришлось спуститься вниз, к бару, откуда он извлек небольшую непрозрачную зелёную бутылку с неясным мне содержимым. Когда он её открыл, до меня донесся сильный запах трав, особенно аниса.
— Что это? — с подозрением спросила я.
— То, что позволит тебе расслабиться и почувствовать себя лучше, — Тедди налил мне в бокал совсем немного зеленой жидкости, а потом поджег зажигалкой, оставленной на столе ещё со времен уничтожения моего завещания. Накрыл другим стаканом, подождав пока потухнет, перелил и протянул мне. Другой рукой он подал таблетку:
— На. Будем бомбить изо всех орудий.
— Ты уверен, что это орудие меня не убьёт?
— Абсолютно. Поверь мне, я знаю, что делаю!
Я положила лекарство на язык и, зажмурившись, запила горькой горячей дрянью.
Комментарий к Убежище (1) Житие – жанр церковной литературы, художественное описание жизни святого.
(2) Патерик – жанр аскетической (см. ниже) литературы, сборник изречений святых отцов и описание сценок из их жизни.
(3) Аскетика – “методика достижения духовных целей через упражнения в самодисциплине, самоограничении, самоотвержении, исполнении трудных обетов, порой включающих самоистязание” (ц).
(4) Монашеское правило – определенный набор ежедневных молитв, который обязан соблюдать каждый монах.
(5) Фердинант Антонин Младота – граф, химик, алхимик, известен своими опытами. С помощью хитроумных приборов, которые действовали на принципах физических законов, снискал себе репутацию пособника дьявола, войдя в городские легенды. Жил во всемирно известном мистическом Доме Фауста в Праге.