Воспоминание Номер Четыре подогрето тёплым огнем от маленьких круглых свечек. Нет-нет, гоните его в шею!!! Оно безжалостно раскрывает передо мной свою обрывочную презентацию: ванна, лепестки роз, задумчивый Теодор и я с удочкой, ловлю карасей. Как в детстве, на даче. Удочка наскоро сделана из антенны, которая не нужна: всё равно пульт без батареек.
Я пытаюсь схватиться за голову, но у меня ничего не получается. Я не знаю, сколько прошло времени между таблеткой и моим нынешним положением, но, боюсь, я раньше умру от стыда, чем увижу всё.
Воспоминание Номер Пять напоминает, что мне по-прежнему очень весело. Мне весело везде и всегда. Я говорю Тедди, что он офигенный, а потом мы целуемся на минус первом под какую-то торжественную музыку. Очень может быть, что музыка была исключительно в моей голове. Я стаскиваю с шеи розарии и кидаю их на кресло. Только всё это очень быстро прекращается на самом интересном месте, потому что дверь распахивается и я вижу разъяренные глаза Натана. Очень прошу его извиниться и покинуть помещение, не переставая смеяться взахлёб.
Натан спокойно поднимает оставленный на столе пузырёк с таблетками и пробует одну на вкус, потом нюхает початую зелёную бутылку. В ужасе смотрит на меня и даёт подзатыльник Тедди. Кажется, он что-то спрашивает про давность моих безумств, но я их не слушаю — у меня в голове целый фонтан новых идей.
Воспоминание Шесть заставляет меня застонать в голос: я вишу на шее Натана и требую срочно жениться на мне и нарожать много маленьких натанят, причем здесь и немедленно, я слишком долго скрывала силу своих чувств. Непередаваемое выражение лица у адресата моих атак заставляет меня хохотать до слез. В углу дуется Теодор.
Седьмой набор картинок стаскивает Шестой с трибуны и являет мне двух вампиров, безуспешно пытающихся засунуть в меня какое-то лекарство, потому что рвоту вызывать поздно. Я довольно успешно убегаю и заявляю, что добавки мне не надо, у меня всё и так зашибись.
Восьмое воспоминание заканчивается на самом интересном. Примерно на третьем круге вокруг стола, когда бессмертные меня практически окружили и поймали, раздается требовательный стук в дверь. Натан и Тедди на несколько секунд теряют бдительность, совещаясь, как лучше поступить. Я же времени не трачу, иду в разгромленную комнату и беру подсвечник. Потом такой же твёрдой и лишенной каких бы то ни было тревог поступью подхожу к двери и настежь её распахиваю, пряча крест за спиной.
— Вообще-то тут есть звонок, — сообщаю я Тамашу, который в недоумении застыл у входа, держа за шкирку какого-то бедолагу. Видимо, тот требовался для приглашения. В подтверждение своих слов я даже пару раз нажимаю на кнопку, давая мгновенный мастер-класс. Вместо стандартного «бзбз» на весь дом звучит «Ария Тореадора». Я снова начинаю громко хохотать, чем вызываю ещё больший разрыв шаблона. Бедолага выпадает из разжавшейся бессмертной руки и в панике убегает.
— Ну что же мы стоим, как не родные, проходите, пожалуйста! — милостиво говорю я.
====== Исчадие (2) ======
Лёжа в темноте, я ругаюсь сквозь зубы. Это же надо, а! Угораздило же! Как я посмотрю в глаза Натану? А Тедди? И Тамашу, как там у Тамаша с глазами?.. Последнее мне особенно важно, воспоминание заканчивается на самом серьезном моменте. За моими словами следует абсолютный провал в памяти. Что случилось потом?.. Где все герои этой истории? Почему я в теддином гробу?.. Вопросов намного больше, чем ответов, и это крайне действует мне на нервы.
— Замолкла, — констатировал сверху Аугусто.
— Готовит ответный удар, — неумолимо поясняет хриплый голос. — Закат ещё не скоро, и тварь это чувствует. Погоди, если успеем привести её до ночи и подготовимся, ты увидишь эту безжалостную фурию во всей красе.
— Давай просто откроем, пусть сгорит, — предлагает тенор.
Я начала немного волноваться: а вдруг я все-таки уже не совсем человек?.. Моё состояние для меня загадка. Если вампиры чувствуют себя после перерождения именно так, как я сейчас, мне их очень жаль.
— Нет, Аугусто, — певец инфернальной сексуальности неумолим. — Мы должны дождаться остальных. Потом мы, возможно, выпустим эти сатанинские отродья из их гробов и устроим тебе показательное уничтожение. А то так и помрешь теоретиком.
Язык меня не слушался и заранее заготовленная речь про идиотизм и излишнюю жестокость пропала зря.
— А как же чувственное наслаждение? — с надеждой спросили сверху.
— Не знаю, способна ли она охватить всех нас, — ответил ему хриплый голос, — но я уверен, что попробует.
— Тогда давай довезём, — согласился Аугусто. — Ужас, как любопытно.
Я засыпаю в этой тряске и темноте, потому что моё тело решило, что я и так слишком сильно перетрудилась после пробуждения. Мне снится Тамаш в коридоре с красивым ковром, под огромной золотой люстрой, который смотрит на меня своими ледяными глазами и говорит этим особенным голосом, не терпящим неподчинения: «Подойди ко мне». Погром на заднем плане только усиливает впечатление.
С трудом прихожу в себя уже от непонятного скрипа. Слегка подсматриваю одним глазом, второй всё ещё плохо слушается. Люди, я вас так ненавижу, уж очень невежливо вы обращаетесь с умирающей женщиной. Гроб бесцеремонно открыт, но вокруг довольно темно. В тусклом свете, идущем непонятно откуда, изящно поблескивают драгоценные камни на внутренней стороне крышки.
Потом на умирающую, то есть меня, что-то кидают, и я чувствую отвратительный запах чеснока. Не то чтобы я ненавидела чеснок, но для меня сейчас все сильные запахи ужасны. Кто-нибудь, выключите мой нос!
— Есть легенда, что вампиры с трудом просыпаются днём, если дать им понюхать чеснок, — поясняет кому-то хриплый голос, ставший почти родным. — Если они уже спят, то для того, чтобы их разбудить, нужно очень постараться. К тому же, на ней чеснок, что усыпит её ещё глубже. Вот смотри: мы разговариваем, хлопаем её по ноге, — меня подёргали за штанину, — можем даже перенести — и она не проснётся.
— Она же стонала, стучала и взывала там, в гробу, — в юном голосе слышны сомнения.
— А, это она во сне. Наверное, у этих бессмертных гарпий какие-нибудь особенно ужасные сны. Или ужин был слишком плотным.
Я, милок, могла бы многое тебе рассказать про дневные пробуждения вампиров. Если с Натаном я проделывала это единожды, то Теодор страдал от моей скуки практически всю первую неделю. Хотя в итоге именно он сбил мне весь график. При мысли о Тедди мне немного взгрустнулось. Где он, что с ним?..
— Шелк? Натуральный? Дай-ка зажигалку! Глянь, парень, это, похоже, шелк и бархат. Вот это шкатулка, полная чудес, да ещё для такой невзрачной твари! Давай её отсюда достанем, не хотелось бы портить обивку.
Я мысленно записала все эпитеты в виртуальный черный блокнотик.
Меня, действительно, подхватили в четыре руки и переложили на что-то твёрдое и холодное. И мокрое.
— Ты полил стол святой водой? — с сомнением спросил эксперт в области вампирологии.
— Да, конечно, — ответил Аугусто. — Только что.
— Она не дымится, — пояснил профессионал. — Ты уверен, что не перепутал канистры?
— Ээээ… нет. Гери, как я могу их различить, они же одинаковые?.. Антон выставил их в ряд вместе с питьевой водой.
При упоминании знакомого имени я распахнула глаза, в твердом намерении встать, извиниться и сделать ноги. Если фокус с глазами у меня более менее получился, то остальная часть замыслов явно провалилась. Похоже, мои похитители этого не заметили и я поспешила опять притвориться спящей, подглядывая из-под ресниц. Пожалуй, надо основательно обдумать свои перспективы, а не действовать впопыхах. К тому же, на активные физические маневры я сейчас совершенно не способна. Некоторая часть моего организма начала навязчиво слать мне чувство голода. Да ла-а-адно! Только этого мне не хватало! Кого из этих милых людей попросить покормить меня с ложки?