— Дважды мертвая, — исправился внутренний голос, когда я разглядела небольшую, как будто прожженную дырочку в лифе платья, аккурат на уровне сердца. Крови вокруг нее не наблюдалось.
— Ну какая кровь, — если бы мой внутренний голос обрел плоть, он бы обязательно возвел очи горе или ударил себя ладонью по лицу. — Новая кровь на ней гипотетически может появиться в ближайшем будущем, причем твоя.
— Там освященное серебро, а скоро ей вырежут сердце, — вслух пояснила я своему внутреннему критику. — И она не просыпается.
— Ну, ты сделала всё, что было в твоих силах, — внутренний критик был порядком труслив. То есть, простите, осторожен и лишен пристрастия к лишнему выбросу адреналина, связанному с опасностью не дожить до следующего дня.
— Заткнись.
Я достала телефон, включила и вызвала последний звонивший номер.
— Джи, как ты там? — раздался обеспокоенный голос Тедди. — Натан забыл телефон, так что связным нынче я.
— Тедди, у меня осталось пять процентов заряда. А здесь Анис! Она не просыпается! У неё пулевое отверстие в груди. Она пролежала вся в чесноке. А ещё мы заперты в капелле и от креста её отделяет только откинутая крышка. Ах, да, примерно через пол часа ей собираются вырезать сердце.
На том конце трубки послышался глубокий вздох.
— Ну, можешь считать, что от одной из проблем тебя избавила судьба.
— Болван! Как я могу ей помочь? — зло зашептала я в трубку. — И соображай быстрее, если телефон разрядится, я останусь с ней один на один.
Опять вздох и пауза, на этот раз чуть короче.
— Ты убрала чеснок?
— Да.
— Достала пулю?
— Пальцами? — ядовито уточнила я. — У меня нет хирургических щипцов, прости великодушно. Здесь явно есть, у кого одолжить, но время поджимает. Да и откажут мне, я почему-то в этом уверена.
— Как она выглядит?
— Раньше была краше.
— Ты её будила?
— Звала, трясла, даже по щекам хлестнула. Есть ощущение, что, будь с ней всё в порядке, она бы от этого проснулась.
И снова вздох.
— Боюсь, ты здесь помочь не можешь. Разве что после заката оттащить в безопасное место. Но ты не справишься, извини. Жди Натана. И не смей там проявлять свою излюбленную самоубийственную дерзость, слышишь меня? Тогда Натан потеряет не только сестру!
— Но и замок, — мрачно закончила я за него и положила трубку.
Есть надежда, что мой спокойный вид в капелле заставит охотников пересмотреть свои взгляды на особенности моего существования, но так же есть и опасность, что они сначала от неожиданности всадят в меня весь боекомплект, а потом начнут разбираться, кто здесь был жив, а кто не очень.
Я засмотрелась на Анис и призадумалась. Что ж, у меня остается ещё один способ, после которого я исчерпаю все свои ресурсы и, пожалуй, воспользуюсь последним шансом. Нет, не спрятаться, — заткнула я снова проснувшееся самое себя, — а попытаться убедить пощадить Анис. Скорее всего, Антон не склонен к эмпатии, зато ему можно пообещать, к примеру, деньги.
— Или там новый скальпель, — хмыкнул критик. — А ты-то сможешь протянуть без сердца? Про мозг я не спрашиваю — отсюда вижу, ты неплохо справляешься.
Я поискала глазами складной нож, кинутый мною вместе с крещенской водой. Ну что ж, последняя попытка. Лезвие, в целом, выглядело чистым, но я на всякий случай подержала его над факелом, как следует прокалив. Потом я оторвала кусок ткани от собственной футболки.
Да, услышала я самое себя. Теперь ты не окочуришься от столбняка, в этом можешь быть уверена.
Внутренний критик бил себя ладонью по лицу практически беспрерывно, особенно когда я сняла рогожку со стола, и, про себя извинившись перед Создателем, встала на шаткий стул и прикрыла ею священный символ на стене. Кажется, эта часть меня уже стояла на выходе с узелком колкостей и язвительных очевидностей, когда я занесла левую ладонь над приоткрытым ртом вампирши и резанула себя по руке.
— Хс-с-с-с-с, как же больно, — я схватилась за раненую руку, и прижав её к себе, запрыгала на месте.
Торжественность и пафосная самоотверженность ситуации была разрушена моей совершенной нетерпимостью к дискомфорту для собственного организма. Пересилив себя и испачкав футболку, я снова протянула руку и молча смотрела, как капли довольно быстро стекают в рот Анис.
— Ну давай же ты, — зло рявкнула я примерно через минуту. — Зря я что ли тут мучаюсь?
Ничего не произошло.
— Какие вы обе красотки, — услышала я своего бессменного внутреннего комментатора. — И ради кого? Вышей на гербе «Dementia and Courage»⁵. И это самый безобидный эвфемизм, который приходит в голову.
— Вот тварь, вот нечисть, даже ожить не может, когда я тут трачу на неё в буквальном смысле всё, что у меня есть!
Я в ярости пнула гроб ногой, он закачался и чуть не рухнул с шаткого пьедестала.
Анис причмокнула губами и скривилась, не открывая глаз:
— Абсент? Какого лешего в твоей крови столько абсента? Ты меня отравить решила?
Никакого тебе восторга, поклона в пояс за спасение, героических гимнов на заднем плане. И автосохранения, между прочим, тоже нет. Анис привстала, но радоваться было рано.
— А ну вставай, скотина, выметайся отсюда, — начала я поднимать её за безвольную руку. — Сейчас сюда придут охотники. Чтобы вырезать тебе сердце.
Анис плюхнулась на подушку обратно.
— А потом у нас с Натаном свидание!
Я с трудом успела уловить, каким образом Анис вскочила и бросилась в мою сторону. Поскольку двигалась она, мягко скажем, не очень резво, а меня гнал вперёд панический страх, я успевала уворачиваться, и вполне себе успешно. Мы кружили сначала вокруг гроба, а потом — вокруг каменного столика ближе к окну, скорее всего, бывшего алтаря.
— Не-на-ви-жу! — Анис, к счастью, не могла кричать громко, но очень старалась. — Зачем ты вообще у нас появилась? Какого черта тебе понадобился замок в другой стране? Это всё ты-ы-ы!
— Объективности ради, вы не вывешивали объявления о вашем там присутствии, — я поискала глазами что-нибудь тяжелое, чем можно было бы швырнуть в противницу, но ничего дельного не попадалось. Не кидаться же стульями, как в малобюджетном вестерне. Запыхавшись, я привалилась к стене, сев прямо на пол. Анис тоже явно устала и больше не пыталась меня поймать, последовав моему примеру и хватаясь за сердце.
— Если бы не ты, мы бы прекрасно жили дома!
— Если бы не я, тебя бы резали примерно через двадцать минут!
Дверь в капеллу задергалась. Её явно пытались открыть с той стороны.
— Эй, кто запер? Где ключ? — послышался недовольный голос Антона. — Опять этот книжный червь ставит нам палки в колёса? Тащите его сюда! Найдите ключ!
Мы сидели и тяжело дышали у противоположных стен маленького помещения, глядя друг на друга с неприкрытой антипатией. Мы обе были не в лучшей из своих форм, особенно для мордобоя. Я показала ей телефон:
— Последний вызов — это связь с Тедди. Уже, наверное, стемнело. Ты можешь оторвать доски от окна? Бери и катись отсюда!
Я положила телефон на пол и подтолкнула в сторону вампирши, мысленно распрощавшись с красивым чехлом.
— Зачем ты это делаешь? — поинтересовалась моя противница, впрочем, поймав его и убрав за корсет.
— Понятия не имею, — честно призналась я. — Ты меня бесишь. Но, если я оставлю всё, как есть, я окажусь не лучше, чем ты.
Пожалуй, называть второй повод — не самая хорошая идея, о нем я подумаю позже.
— Ох уж эти мне нравственные терзания, — недовольно пробурчала Анис, пытаясь подняться с пола. — Её терзает, а мне потом платить по счетам.
Снаружи снова послышались голоса и красивый тенор наблюдателя конгрегации.
— Я ничего не закрывал! Делать мне больше нечего!
— Дай сюда ключи, болван, — переживал Антон. — Уже закат! В горах быстро темнеет. Который из них?
— Да откуда я знаю, — зло отозвался Аугусто.
— Давай, Анис. Выматывайся отсюда!
Я нашла выроненный импровизированный бинт из собственной футболки и сейчас безуспешно пыталась перевязать себе саднящую ладонь, прижав один конец подбородком.