Какое-то время они молча смотрели друг на друга, Уильям – с сомнением, и, как мне опять показалось, с каким-то безмолвным требованием, Милена – невинно и кротко. Кажется, она приняла правила игры. Потом монах кивнул.
Бедняга Аугусто! Возможно, мне стоит предупредить его заранее? Могу поспорить, он не поехал в Румынию, опасаясь Анис и Милены. Впрочем, я всё равно не могла бы этого сделать, лишившись средства связи, даже визитка осталась в кармашке на чехле. Признаться, я рассталась с этой человеколюбивой идеей, испытав что-то, похожее на удовлетворение: юному теологу воздастся за всю его заносчивую снисходительность. Он получит и безопасность, и спутницу, совершенно нечувствительную ко всем его изящным колкостям, равнодушную к словесным кружевам и абсолютно не чуткую к его эстетическим пристрастиям. Боюсь, они отлично уравновесят друг друга.
— Юля, ты улыбаешься совсем как Натан после очередного триумфа, — предупредил меня Николай.
Я поскорее взяла себя в руки. Видимо, борьба с чудовищами не прошла бесследно.
— Ему бы пригодился ваш реликварий, — с трудом совладав с собственным лицом, пояснила я. — Только вот мне его так и не вернули!
— Бесстыдники, — согласился Уильям, не вставая с места. — Куда вы дели такую ценную вещь?
— Да куда мы можем его деть, — развела руками Анис. — Так и лежит в склепе, укрытый скатертью. Натан поставил над ним столик, чтобы ткань ненароком не сдвинулась. Говорит, что, когда обратит Джулию, как-нибудь запрёт её в склепе вместе с этим крестом, за все свои мучения.
Я печально вздохнула. Натан так часто мечтал вслух, как он расквитается со мной за все страдания, ему причиненные, но при этом ничего не предпринимал, что я уже акклиматизировалась. Я только напоминала агрессору, что его «дедушка» прислал письмо-оповещение, что собирается в гости в ближайший месяц. Да и аристократическое общество всё время звонит со своими странными вопросами только в рабочие часы, то есть днём. Кто-то же должен будить его и вытаскивать из склепа?.. Раньше я сама принимала их видеозвонки, а потом передавала Натану суть разговора, и это как-то ненавязчиво превратилось почти в обязанность. Не желая продолжать в том же духе, я в следующей же беседе пояснила, что Натан вступит в их ряды, только если ему выдадут значок и избавят от членских взносов. В ту же ночь я была с позором лишена права разговаривать с французской аристократией.
Журналисты какое-то время роились вокруг, как комары у фонаря, практически круглосуточно, но уже подрастеряли былой пыл, что меня несколько расстраивало. Надо как-нибудь подогреть их интерес, а то Натан вновь возвращался к своему неумеренному фанфаронству, забывая, что не только я завишу от его действий, но — пока ещё — и он от моих. Я уже успела выкопать из подвалов тот забавный портрет, где он в узких панталонах и причёске «а-ля-Тит», и ненароком выгрузить это богатство в интернет. Про себя я тоже не забывала: делала селфи покраше и выкладывала в сеть с анонимного аккаунта: как давно вы видели Юлию? Всё ли с ней в порядке? Вы точно доверяете этому маргиналу из Франции?
— Вы же не будете против, брат, если я отдам крест Аугусто?..
— Буду, дитя моё. Мне всё время кажется, что тебя ждут более крупные неприятности, чем его. Иди, забери крест и оставь у себя, пока я здесь.
Потайной вход в склеп так и не починили. Во-первых, приглашать посторонних знатоков для починки секретного хода — идея, лишённая смысла, во-вторых, сам хозяин замка, бесполезный в быту, точно не мог разобраться в механизме. Натан предложил вызвать специалистов из Бухареста, а потом лишить их жизни, чисто по старинной привычке, чтобы не проболтались, но я устроила скандал. Версию с ослеплением я тоже не приняла. Идею отложили до лучших времён.
Пока хозяин вместе с Теодором о чём-то шушукались в кабинете, я, подгоняемая одобрением Уильяма, забрала его подарок и унесла в свою комнату, убрав в сумку.
— Я уверен, что про тебя снимут фильм, — где-то в глубине коридора послышался тихий голос Тедди, я вскочила и приложила ухо к двери. — Такая судьба! Можно я тоже дам интервью? Каким трудным мальчиком ты был, как много сил я вложил в твоё воспитание, как ты ответил мне чёрной неблагодарностью, выставляя из дома в такой любопытный момент!
— Очень сочувствую тебе, Теодор. Пожертвовать собой и быть столь жестоко наказанным. Бедняжка! Прямо мопассановская Пышка! — с досадой отбивался Натан. — Уезжай, очень тебя прошу. Хватит нас донимать.
— Я уеду вместе с Юлией, — сообщил Тедди. — Которая счастливо доберётся домой и забудет о том недоразумении, которое ты, возможно, искренне считаешь дружбой или гостеприимством. Знал бы ты, как ты мне надоел этими своими метаниями…
Я выглянула в окно, желая увидеть, как вампиры выходят из замка и куда направляются дальше, но картина, открывшаяся моим глазам, заставила меня сорваться с места и броситься за ними вдогонку.
Судя по мизансцене, которую я застала, выскакивая на улицу, обстановка была примерно такова: Теодор с Натаном дружно ступили за порог и наткнулись на объектив дорогой зеркалки. Фотоаппарат стоял на штативе и был направлен прямо на дверь. Сейчас они несколько ошарашено застыли перед Иоаной, а та, видимо, решив, что лучший друг репортера — внезапность, быстро щёлкала кнопкой.
— И вот так, То-то, чуть поверни голову и замри, — промурлыкала она и решила посмотреть в видоискатель.
Я, успевшая за это время обежать вампиров по кругу, оценить эмоции, отразившиеся на лицах, и приблизиться к Иоане, с интересом заглянула туда же. В видоискателе фотоаппарата было видно всё что угодно, кроме двух фигур перед самым нашим носом. Мне, в отличие от неё, потребовалась доля секунды, чтобы это понять, я была готова к сюрпризам. Поэтому я не придумала ничего лучшего, чем слегка оттолкнуть девушку и стукнуть коленом штатив, сдвинув ножку. С лязгом и грохотом штатив вместе с фотоаппаратом грохнулись нам под ноги.
— Вот дрянь!!! — возмущенно завопила Ана, бросившись поднимать своё, или, возможно, корпоративное имущество.
Так же в отличие от неё я лучше разбиралась в выражениях лица своего симбионта. Если сначала там мелькнуло сомнение, затем раздражение, то потом я считала мрачную решимость. А ещё припомнила слова Богданы про сроки жизни тех, кто узнавал о нюансах его бытия.
— Какая жалость, я такая неуклюжая, — запричитала я, — дай-ка посмотреть, — я попыталась вырвать у неё фотоаппарат.
Ана не отдавала, тянула на себя. Тут уж и Натан подоспел, мягко вывернув его из наших рук.
— Надо же, видоискатель сломан, — с грустью проговорил он, повернув вещь объективом к нам и ткнув пальцем в окошко, так, что оно жалобно хрустнуло. — Вы только посмотрите! Джулия, тебя нельзя подпускать к технике!
Он спокойно вернул фотоаппарат Ане. Та первым делом начала нервно проверять его память, перелистывая снимки. Вот наш сад. Вот наш дом. Вот наша дверь: Ана явно «пристрелялась» заранее, выбирая самый удачный фон. Вот две размытые фигуры с тёмными и светлыми волосами: зеркалка сфокусировалась на камнях стены. Вот я выбегаю из замка. Части меня вышли очень четкими, а вот мужчины на переднем плане явно не попали в фокус, как будто техника их попросту не заметила. Кусок моей испуганной физиономии: я ускорилась и бегу мимо них. Надо признать, что получилась я сносно, фотоаппарат на самом деле был неплох. На всех кадрах автофокус ловил что угодно, кроме господина, ради которого было затеяно всё мероприятие.
— Эта паршивица разбила мне новый фотоаппарат! — начала бушевать Иоана.
— У тебя там всё равно явные проблемы с самонастройкой, — парировала я, поскорее нырнув за Тедди: кажется, меня сейчас пойдут бить.
Натан как-то слишком фривольно прижал девушку к себе, не давая ей добраться до моей неловкой персоны:
— Успокойся, Ана. Мы виноваты и подарим тебе новый фотоаппарат, цифровой. Там ничего не помешает автофокусу. Пойдём. Я обещаю научиться позировать в профиль.