— Мне все-таки интересно, что находится в вакуумной упаковке, — добавил Ортлиб.
Они закрыли контейнер и пошли назад к машине. Ортлиб положил контейнер на заднее сиденье.
— Я дам вам знать, как только лабораторные крысы вскроют его, — пообещал Буковски и посмотрел на часы.
— Вы думаете о своей коллеге?
— Пусть она поспит еще пару часов, — сказал Буковски.
Районная больница в Берхтесгадене, Бавария…
Жан Коломбар стоял перед гигантским белым зданием с бесчисленными окнами и размышлял, как ему поступить. Он знал, что Мошав и Том после перестрелки попали в больницу. Он также знал, что их задержала полиция и выставила у их палат охрану. Тем не менее ему обязательно нужно было связаться с Томом и Мошавом. «Но как же к ним пробраться?» — лихорадочно думал он.
Наконец он купил в автомате букет цветов и вошел в здание через электрические раздвижные двери. За большой стойкой регистрации сидели две дамы. С одной из них беседовала какая-то семейная пара. Может, просто подойти и спросить? Но эту мысль он сразу отбросил. Если он неправильно себя поведет, администратор, чего доброго, в результате вызовет полицию. И он начал искать другую возможность войти. Он спокойно двинулся по коридору. Всюду сидели пациенты и посетители, а время от времени на его пути попадались врач или медсестра. Полицейских он не видел — они не ходили по коридору и не сидели перед дверьми. Наконец он поднялся по лестнице на второй этаж. В просторной приемной на диванах сидели и разговаривали пациенты и их родственники. Тут и там взрослые играли в карты с детьми. Обстановка казалась спокойной и мирной. Здесь тоже не было никакой полиции. Жан прошел по коридору и снова очутился на лестнице. На площадке стоял невысокий плотный мужчина в синей рабочей одежде и крепил резину к перилам. На его спецовке белыми буквами было написано «Обслуживание», на груди был логотип клиники. Мужчина явно здесь работал. Жан вежливо поздоровался с ним и завел разговор о работе, свободном времени и клинике. Мужчина прервал свое занятие и отвечал на ломаном немецком языке.
— Я слышал, в этой больнице лежат оба раненных в перестрелке в Бишофсвизене, — Жан умело подвел беседу к интересующей его теме. — Странно, почему здесь не видно полиции.
— Полиция здесь, — ответил мужчина. — Первый этаж, задняя комната. В комнате двое полицейских.
Жан ухмыльнулся: ему очень легко удалось узнать все, что он хотел. Он уже давно понял, что очень многое можно выяснить, просто поболтав с людьми. В конце концов, в человеческой природе заложено желание обсудить то, что тебя волнует.
Первая часть его задания была выполнена, однако ему предстояла вторая, гораздо более опасная. Но и там Жан Коломбар знал, как облегчить задачу.
Том лежал в палате сто семнадцать в конце коридора, Мошав — строго напротив. Том по-прежнему задумчиво смотрел в потолок. Ему нужно как можно скорее выбираться отсюда. Тогда ему наверняка вернут все вещи, которые у него забрали во время ареста. Этот Буковски был не так уж неприятен Тому, даже если он, очевидно, и не полностью поверил его рассказу. Но что могло бы случиться, если бы он признался, что, защищаясь, ранил женщину из пистолета, провезенного в Германию нелегально? Пока существует только эта версия — а Мошав наверняка ничего не сможет сказать на ее счет, — полиции придется попотеть, чтобы доказать обратное. А свитки Шломциона не должны стать частью полицейского расследования.
Том ненадолго перевел взгляд на дверь, когда она открылась и вошел врач в белом халате. Один из полицейских встал, но увидел халат и снова опустился на стул, лишь скучающе бросив врачу: «Привет!»
Врач любезно кивнул в ответ и подошел к кровати Тома. Том совершенно не обратил на него внимания, так как опять лег на спину и уставился в потолок.
— Как идут дела у нашего пациента? — спросил врач.
Том услышал его акцент, и тот напомнил ему о Франции.
Он повернул голову и испугался, когда узнал во враче Жана Коломбара. Но Жан, повернувшись спиной к полицейским, недвусмысленно прижал палец к губам.
— Потихоньку, — напряженно ответил Том. — Думаю, меня выпишут сегодня или завтра, а потом эти господа отвезут меня в Мюнхен и посадят в камеру.
— Позвольте, я еще раз осмотрю ваше горло, — сказал Жан и наклонился к Тому. Наконец он прошептал: — Ни в коем случае ничего им не говори. Завтра я приду сюда с адвокатом, и он вытащит тебя и Мошава. Понятно?
— В то время как я буду прозябать в камере, — продолжал жаловаться Том, — мой друг еще, по крайней мере, несколько дней будет лежать в уютной больничной кроватке.