— Привет, Гидеон, — произнес чей-то голос, вырвав его из задумчивости. — Похоже, денек у тебя выдался тяжелый?
Гидеон обернулся и увидел ухмыляющееся лицо Соломона Поллака.
— Десять часов тяжелой работы, — согласился Гидеон. — Но тебя определенно заинтересует то, что произошло сегодня на раскопках.
Соломон попытался прикинуться равнодушным. Однако Гидеон почувствовал, так же как и сегодня утром с профессором Рафулем, что его нового знакомого снедает любопытство.
— Новость, которая у меня припасена для тебя, стоит приличную сумму, — продолжил Гидеон.
— И что же в ней такого интересного?
— Скажем так — возможно, конец старой легенды, которую люди рассказывают себе уже две тысячи лет и в этой стране, и почти во всем мире.
— О каких людях ты говоришь?
Гидеон улыбнулся.
— О тех, кто верит в Сына Божьего.
— Сколько? — спросил Соломон.
— Тысяча!
Соломон махнул рукой.
— Ты с ума сошел, — заявил он.
Гидеон отвернулся.
— Ну и ладно, нет так нет. Найдутся и другие, кто заинтересуется моей новостью.
Он не прошел и трех шагов, когда Соломон нагнал его и потянул за рукав.
— Ты быстро учишься, — заметил Соломон; его лицо исказила злоба. — Пятьсот.
— Тысяча, и ни центом меньше, — стоял на своем Гидеон. — Возможно, это последнее сообщение, которое я могу передать тебе с места раскопок.
Соломон оценивающе посмотрел на Гидеона, вздохнул и сунул руку в карман пиджака. Когда его рука снова показалась наружу, в ней была зажата пачка банкнот.
— Девятьсот, — он попытался еще раз сбить цену. — Больше у меня нет. Надеюсь, что твои новости стоят каждого потраченного мною цента.
Гидеон пересчитал деньги и спрятал их в карман. После этого он рассказал о могиле и о том, что было обнаружено в гробу. О мумифицированном крестоносце, о разбитой стенной тарелке и о большой узкой амфоре, в которой, похоже, находились дорожные припасы для мертвеца.
— Ты действительно не врешь мне? — спросил Соломон после того, как Гидеон закончил свой доклад.
— Я клянусь: все, что я рассказал тебе, — правда, — заверил его Гидеон.
— А куда повезли гроб с содержимым?
Гидеон пожал плечами.
— Вероятно, в музей Рокфеллера, а возможно, даже в Тель-Авив. Там у профессора есть лаборатория. Точнее они не сказали.
Соломон задумался.
— Две тысячи долларов, если ты это выяснишь. Я хочу знать все подробности завтра вечером.
Гидеон улыбнулся.
— Можешь на меня положиться! Завтра здесь же, перед воротами. В то же самое время.
Соломон кивнул.
— Буду ждать тебя.
8
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
Штефан Буковски сидел за письменным столом и смотрел в открытое окно. Вопреки своей привычке он закрыл дверь, которая связывала его кабинет с кабинетом его коллеги, Лизы Герман. Колокольни города тянули свои сверкающие на солнце крыши навстречу небу, однако на них Буковски не смотрел. Снаружи в комнату проникал шум будней крупного города, но и его он не воспринимал. Он вспоминал то время, когда смотрел на крыши Гааги и делил кабинет в координационном центре Европола с Максимом из Парижа и Виллемом из Роттердама.
Тогда его задачи были намного проще — ему не приходилось смотреть на окровавленные трупы, он работал только с документами. Он передавал просьбы о проведении следствия в соответствующие инстанции. В большинстве случаев речь шла о налоговых нарушениях и махинациях, совершенных в Германии или в другом государстве-участнике Европейского союза. В принципе, он только сводил вместе сообщения, или распоряжался о проведении следствия немецкими органами власти за границей, или же, наоборот, иностранными органами власти в Германии. Он десять лет провел за границей и даже создал прообраз общеевропейской полицейской организации, однако результат в большинстве случаев был неудовлетворительным, так как национальные интересы государств-участников мешали открытому и более интенсивному сотрудничеству И наверняка сменится еще не одно поколение, прежде чем можно будет говорить о настоящем сотрудничестве. Тем не менее Штефан Буковски хорошо себя чувствовал в Европоле и неоднократно сожалел о возвращении в Германию.
— Пусть теперь молодежь себя проявит, — сказал ему глава ведомства, когда они прощались. Баварское министерство внутренних дел просто не продлило с ним контракт, а для перехода в Европол он был уже слишком стар. Вот так он и вернулся в Мюнхен и принял руководство отделом 63. Не потому, что добивался этого, а всего лишь потому, что это было единственное вакантное место, которое соответствовало его званию.