— Ладно, — согласился Хэп.
Лишний козырь в игре, дополнительный шанс сохранить жизнь президенту. Шанс исполнить свой долг.
— Открывайте, — кивнул Генри Харрис в сторону узкой двери в стене. — Посмотрим на распределительный щит. Придется стрелять в замки — возиться нет времени.
Вытащив из-за пояса «ЗИГ-Зауэр», Мартен обернул его рубашкой в качестве глушителя.
Монахи запели громче; казалось, наступил решительный момент. Полотнище голубого, с красными прожилками, огня вырвалось из тумана на полу, охватив сначала Деми, потом Кристину. Собрание отозвалось громкими криками.
— Господи, нет… — прошептал президент, не отрывая взгляда от мониторов.
Деми билась на кресте, безуспешно и безнадежно пытаясь освободиться от пут. Замерев на мгновение, она рванулась в сторону Кристины.
— Про быка тебе врали! — крикнула Деми. — Дешевый фокус! Тебя предали! Тебя и твою семью! И не только твою! Они предавали веками! Думаешь, это обряд истинной веры? — В отчаянии и ужасе, Деми посмотрела туда, где на скамьях сидели собравшиеся. — Только истина эта принадлежит им, не тебе!
Торжествующе улыбаясь, Лючиана повернулась к публике, воздев руки, и выкрикнула что-то на непонятном языке. Собрание хором повторило. Сверкая подведенными глазами, Лючиана заговорила снова, отчетливо и значительно, будто обращаясь к древним богам; неожиданно замолчав, обхватила плечи руками и отступила во тьму, из которой спустя несколько секунд появилась другая фигура, в капюшоне.
Преподобный Бек.
Воздев руки, он обратился к собранию и говорил долго и торжественно, на том же самом языке. Замолчав, дождался хорового ответа, потом заговорил вновь. Так продолжалось довольно долго: обращение и ответ, ответ и обращение. Страсти постепенно накалялись, кровь закипала; совместно пережитый опыт — чудовищная тайна — намертво отпечатывался в душах участников. Представление достигало кульминации под руководством опытного режиссера. Казалось, своды сейчас обрушатся, не выдержав страшного давления.
Такое вполне могло происходить в Древнем Риме.
Или в нацистской Германии.
157
Дважды глухо пролаял «ЗИГ-Зауэр»; замки разлетелись. Хэп открыл искалеченную дверь и вместе с Мартеном и президентом вошел в небольшую комнату. На стене действительно обнаружился распределительный щит с десятком больших рубильников и надписями на испанском, указывавшими назначение каждого. Наверху щита, под черной трафаретной надписью «Alimentacion Exterior», помещались два самых больших.
— Наружный кабель, — прочел Генри Харрис. — Он-то нам и нужен. Как бы ни была устроена здешняя проводка, эти сработают наверняка. Обесточим полностью.
— Между прочим, это не запасной вход, — сказал Хэп, оглядываясь. — Это единственный. Кто-то хотел обеспечить себе полный контроль.
— Фокс, — согласился Мартен, глядя в дальний угол.
Еще одна узкая стальная дверь с петлями заподлицо, без ручки и вроде бы даже без замков. Только в бетонной стене наверху — инфракрасный датчик вроде того, который был смонтирован у непробиваемой двери в конце туннеля, где проходил монорельс.
Мартен подошел поближе и пригляделся к стене, отделявшей щитовую от комнаты видеонаблюдения. Примыкающая стена шла под прямым углом, как и следовало, только не была продолжением стены в комнате с мониторами. Здесь она выдавалась фута на три в глубь помещения.
Внезапно у Мартена волосы зашевелились на голове; он повернулся к президенту:
— Мониторы, камеры — они явно работают по программе. Наезды, крупные планы… Голову даю на отсечение, за этой дверкой — какая-нибудь умная электроника, компьютер скорее всего. Туда-то все и попадает: имена участников собрания, фотографии, анализы ДНК — ну, и шоу со всеми подробностями. Записывается на диск, да не на один. Это вместо древнего журнала, хранившегося в надежных руках. Так они защищались от себя самих. Так защищаются и сейчас. Две комнаты здесь построены как два блиндажа: работа доктора Фокса, можно не сомневаться. В огне не сгорят, да и не всякой бомбой проймешь… Никто сюда не может попасть без ведома Фокса и без его разрешения. Система все запишет и будет хранить вечно; с другой стороны, никто никогда не дотянется до кнопок и не испортит запись. Вы говорили, нет доказательств, мистер президент? Если я прав, за этой дверью их — девать некуда!
Снова послышалось пение монахов, и все трое вернулись к мониторам. Преподобный Бек что-то торжественно объявил, и туман снова пробили языки пламени, подбиравшиеся к девушкам, как змеи. Только сейчас они были ближе, гораздо ближе. Представление чем-то напоминало стриптиз и оттого делалось особенно мерзким.