Вот оно, разрушительное действие Юникрона. Сражаться с его виртуальной копией и с ним настоящим — совершенно разные вещи. Лишь благодаря миллионам тренировок мои руки будто бы сами продолжали работать — независимо от того, какие мысли вертелись в голове и насколько велико было охватившее меня отчаяние. Но это забрало все мои силы. И в самом разгаре работы — когда я уже добрался до проводки, которая соединяла один из участков нейронной сети Юникрона с арсеналом оружия, расположенным в левой половине его тела — мои руки стали ослабевать… Какой смысл даже в таком жалком проявлении непокорности? Но вдруг я услышал в голове голос Тринадцатого. Его невозможно было не узнать, хотя он и прерывался из-за треска в коммуникаторе. И в голосе этом не звучало ни единой нотки тревоги — лишь уверенность и, что главное, доброта. Пучину ненависти и злобы в моем сознании словно бы пронзило ярким лучом, который рассеял все уродливые мысли о стремлении к смерти. Мое отчаяние унесли прочь незамысловатые слова: «Все мы — одно». И тогда я понял: к каким бы последствиям это ни привело и как бы на меня ни подействовало — мне нужно поступать так, словно повелитель Вселенной теперь не Юникрон, а я сам. Мы с ним были теперь одним существом: если он мог действовать, то и я тоже. Он стал олицетворением отчаяния, которое стремится сеять хаос и смерть. Мы же, Праймы, вместе с нашим создателем являлись обратной стороной медали — существами, полными надежды и стремления к порядку и возрождению жизни. И ни одна из этих двух сторон не превосходила другую: если существует одна — должна существовать и другая. Я был равным Юникрону.
Мои руки снова пришли в движение… и с легкостью закончили работу. Юникрон потерял управление рукой. На какое-то мгновение — почти неуловимое — меня осенило: единое существо, которое разделилось на двух враждующих братьев, олицетворяет мир возможностей, о котором Тринадцатый так метко выразился: все, абсолютно все мы — одно целое. Действия одного отражаются на всех; необходимость действовать приходит отовсюду.
Весь окружающий мир свелся для меня к несложным задачам: разомкнуть контакты, подсоединить прибор, включить питание, увеличить подачу Энергона. Я, подобно Тринадцатому, принял как должное то, что Юникрон был более могущественным. Я не пытался сопротивляться силе его ненависти — просто смирился с ней. И поэтому его власть надо мной ослабла, а затем и вовсе исчезла… Работа была закончена — осталось лишь подать нужное напряжение. И вот уже мой труд начал приносить плоды: я почувствовал, как Юникрон затрясся, зашатался от губительной волны, которая захлестнула весь его организм. Может, это и не решило исхода битвы, но я сделал то, что от меня требовалось. И тут же перешел к следующей задаче: следить за тем, чтобы разрушительное воздействие не прекращалось.
Солус, Нексус — все пять его ботов, — Алхемист и Микронус терпели те же муки, что и я, находясь каждый в своем отдаленном уголке. Это настолько отличалось от игр-тренировок, насколько ад отличается от рая. Мы выполняли то, что от нас требовалось, с ощущением притупившейся злобы; Тринадцатый же в это время не просто ждал смерти — он говорил с нами. Закончив работу, мы огляделись вокруг в поисках других способов навредить Юникрону. Думаю, именно эта бесславная борьба, протекающая столь мирно, смешила меня больше всего. Юникрон мог бы легко уничтожить нас, и мы это знали. Но благодаря Тринадцатому каждый из Праймов одержал победу в поединке с ним — не с тем извивающимся чудовищем, внутри которого мы находились, а с Юникроном, проникшим внутрь нас. С тем, который чуть было не отобрал все наши жизненные силы.
Юникрон стал насылать на нас видения. Меня он заставил наблюдать, как я расплавляюсь до шлака, и вместе с процессорами уничтожается мое сознание. Другие же Праймы в это время мучились каждый от своего видения. Юникрон глумился над нами, убеждая, что дальнейшая судьба — будь то разрушение и гибель или продолжение жизни — обернется для нас адом, из которого нельзя выбраться. Мы видели, как достигаем исполнения всех своих заветных желаний и проживаем долгую жизнь в славе и благополучии. Но это было лишено всякого смысла: мы понимали, что Вселенная все равно перестанет существовать, канет в небытие вместе со всеми нами. Ничто не имело значения… Насылая на каждого из нас эти видения — картину за картиной, — Юникрон потешался над нами. Мы это чувствовали.
В коммуникаторе послышался голос Микронуса:
— Пока мы вместе, нам никакой ад не страшен! — со смешком воскликнул он. — Пускаем его вразнос!