Вернувшись домой с победой, мы радовались своим свершениям. Хотя это был всего лишь тонкий налет, под которым в каждом из нас притаилось нечто темное, от чего не могло окончательно избавить никакое воодушевление. Эту тьму и холод оставил внутри нас Юникрон, добравшись до сознания каждого. Думаю, главной причиной беды, которая случилась с нами впоследствии, было то, что мы не смогли осознать этих изменений внутри себя и поговорить о них друг с другом. Это казалось нам болезнью, которая рано или поздно пройдет. Все мы занялись сначала ремонтом друг друга, а затем — созданием пригодных для жизни условий. Каждого из нас поглотили свои задачи и замыслы, которые отвлекали от тревожных мыслей. Возможно, когда мы расходились по своим уголкам на ночь, эти мысли иногда лишали нас покоя. И постепенно они, словно неясный, бесформенный туман, опустились на нас некой тяжестью, которая заставляла думать по-другому: изумление превращалось в тревогу, надежда — в тоску. Ошибки же наши стали орудием самобичевания, а странности других вызывали в нас отвращение, подобное ране, где постепенно накапливается гной. Но с каждым приходом нового дня мы гнали эти мысли прочь, считая их не чем иным, как последствиями битвы, которые нужно просто перетерпеть. Грезами, которыми окутывает нас ночная тьма… В конце концов мы привыкли к этим чувствам и перестали замечать их влияние на свой разум. И поэтому, не ощущая больше внутри себя этих поначалу слабых ростков, мы все поддались их разрушительному действию.
Прочтя эти слова, вы, быть может, подумаете, что во всем случившемся впоследствии я обвиняю губительную силу, которую посеял в нас Юникрон. В то время мы так и считали, но теперь я понимаю, что это неправда. Какое зло могла причинить нам эта негативная энергия, не получая никакой пищи? Но семя это упало на плодородную почву. Тогда мы не осознавали, что в нас прорастают смертоносные сорняки. Вот что было непростительной ошибкой.
СЕМЯ ПОГИБЕЛИ
Сначала мы сосуществовали достаточно мирно: те из нас, которые занимались общим делом и могли хорошо ладить друг с другом, естественным образом объединились в группы. В одну из них входили, кроме меня, Прима и Вектор. Иногда нас навещали те, которые так и не нашли для себя подходящей группы: Тринадцатый и Алхемист. Наша группа вскоре пришла к общему мнению: в мире должна царить логика; все можно подчинить порядку. Мы вносили вклад в дело, которое объединяло всех Праймов: строительство населенного пункта и базового крупногабаритного транспорта — в том числе звездолетов. Также мы вели беседы — сначала о том, что кто-то из нас должен управлять остальными. Но потом в разговорах этих все чаще стали упоминаться недостатки Праймов, которым не хватало сосредоточенности и дисциплины: они позволяли себе расхаживать туда-сюда, погрузившись в размышления, хотя должны были заниматься другими делами. Иногда Тринадцатый рассказывал нам о том, как продвигается строительство у других групп. Но гораздо чаще мы узнавали об этом от Максимо — нашего координатора, который периодически навещал каждую из групп, сообщал новости и помогал работать всем нам.
Отношения в других группах формировались по аналогичному принципу. Мегатронус, Максимо и Амальгамоус не желали подчиняться никаким законам. Да, они тоже выполняли поставленные перед ними задачи — обеспечивали всех нас Энергоном, для чего требовалась переработка нефти. Но их приводила в негодование одна лишь мысль о том, что мы с Примой и Вектором собираемся руководить другими: проводим расчеты и подготавливаем все необходимое, чтобы создать преуспевающее, по нашему мнению, общество, где царило бы чувство коллективизма. Они были склонны к мысли, что нам просто нравится командовать и вмешиваться в чужие дела.