— А! Так ты много упустила. Партию назвали в честь той самой двухвостой кошки, которая обоссала предвыборную трибуну, избирательный участок и одного из политиков. И потом ещё несколько лет гадила по углам в Парламенте. Да и сейчас случаются казусы.
История неуловимой двухвостой кошки циркулировала в Офенпеште уже не первый год, обрастая всё новыми и новыми подробностями. Кошке постоянно приписывали различные мистические особенности и сверхспособности, вплоть до самых невероятных. Временами она становилась то неофициальным символом страны, то маскотом[8] протестных партий, то просто персонификацией ненависти. В настоящее время даже упоминание двухвостой кошки было под запретом, но полиция не особо следила за этим, и на каждом рынке всё ещё можно было приобрести сувениры с её изображением. При этом за все годы не удалось сделать ни одного снимка, который признали бы достоверным.
— Это же легенда.
— Отличная легенда, жизненная и отображающая весь бардак последних лет, — не отступал Виктор. — И прекрасно иллюстрирует политическую составляющую Транслейтании.
Каин заметил на бронежилете Сицеро гвардейский значок — обрамлённый серебряными крыльями ромб.
— На что уставился? — спросил Сицеро, повернувшись к нему.
— Значок у тебя интересный. Где взял?
— С трупа засувенирил.
— Да ну?
— Ага, — Сицеро похлопал по прикладу автомата. — Ты бы не лез со своими расспросами. А то я начинаю расстраиваться.
— Да как скажешь.
[1] Нелиберальная демократия — политическая система, имеющая некоторые формальные признаки демократии, например выборы, но исключающая реальные механизмы и институты народовластия, такие как свобода слова, свобода собраний, независимый суд, разделение законодательной и исполнительной ветвей власти и др.
[2] Паприкаш (венг. paprikás) — блюдо венгерской кухни. Кусочки мяса тушатся в сметане (сливках) с паприкой и луком.
[3] Балатон (венг. Balaton) — озеро на западе Венгрии, крупнейшее в Центральной Европе.
[4] Нилашисты (также салашисты, от венг. Nyilaskeresztes párt — Партия скрещенных стрел) — национал-социалистическая партия в Венгрии, основанная Ференцем Салаши в 1937 году. Неоднократно запрещалась венгерским правительством и вновь легализовывалась.
[5] Йоббик (венг. Jobbik — букв. «правый, лучший, правильный»; полное название венг. Jobbik Magyarországért Mozgalom, буквально Движение «За лучшую Венгрию») — правая националистическая политическая партия Венгрии.
[6] Сегедская идея (венг. Szegedi gondolat) — политическая доктрина венгерских ультраправых межвоенного периода.
[7] Партия двухвостой кошки — отсылка к Партии двухвостой собаки (венг. Magyar Kétfarkú Kutya Párt), которая занимается преимущественно изображением граффити и созданием плакатов-пародий на типичные лозунги политической элиты Венгрии, выдвигая абсурдные идеи на выборах или делая смешные и глупые официальные заявления.
[8] Маскот — персонаж-талисман.
Только Писанием IX (12)
Нет уже ни Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского.
Послание к Галатам, 3:28
Снаружи их ждал очередной автомобиль из обширной коллекции Виктора. На этот раз им оказался дряхлый «Траби», произведённый ещё в доисторические времена. Из-под облезшего лака просматривался деревянный корпус и покоробившийся пластик.
— Откуда ты достал эту штуку? — спросил Каин.
— На какой-то распродаже, — беззаботно ответил Виктор.
— И сколько у тебя машин?
Он на мгновение задумался.
— Много. Давно я в некоторые гаражи не заглядывал. Хотя кое-какие даже открывать не стоит.
— Это ещё почему?
— Я там секретные документы храню, — ответил Виктор и приложил палец к губам. — Только никому не говори.
— Где ты взял этот раритет? — спросила подошедшая Кальфу, презрительно осмотрев «Траби». — Он же сейчас на части развалится.
Виктор вернул на место боковое зеркало, которое болталось на нескольких проводах.
— Не оскорбляй честь культового автомобиля, символа великой Лейтании, простирающейся от моря до моря, — с достоинством ответил он, хлопая расхлябанной дверцей рыдвана[1], которая норовила открыться сама собой. — Хм… Надо заменить уплотнитель. Опять придётся искать резину и корячиться с нарезкой. Такую страну просрали… Ну ничего, у вашего поколения появился шанс высрать её обратно, сделав ещё более великой.
— «Не спрашивай, сколько дерьма тебе может дать твоя страна, спроси, сколько дерьма ты можешь дать своей стране»? — подсказал Каин.
— Именно так, брат. Именно так.
— А подпалины откуда? — спросила Кальфу, тыча пальцем в чёрные пятна на передней части автомобиля.
— Какие ещё подпалины? — тут же всполошился Виктор. — А, эти. Загорелся во время заправки, нормальное явление.
Обычная история с «Траби» — расположенный рядом с двигателем бак требовал уделять заправке должное внимание. Виктор, разумеется, этого не делал, предпочитая пускать процесс на самотёк.
— Пока ждали пожарных, цыгане успели сосиски на пламени зажарить, — Виктор вздохнул. — Заплутали, бывает. Забыли, что заправка находится в ста метрах от них. Хотя им даже предложили дорогу показать.
— Кажется, я видела нечто подобное в новостях пару лет назад.
— Да? Мне казалось, что он за последние пару лет горел раз пять, не меньше. Деревянные части, бензобак под капотом, всё такое…
— Я туда не полезу, — заявила Кальфу.
— Ицинке-пиценке киш Кальфу, — пропел Виктор. — Испугалась маленькой старой машинки. Не дрожи, «Траби» не кусается. Опять же, на метро мы туда всё равно не доедем, ветка опять на ремонте.
Можно было не уточнять о какой именно ветке идёт речь. Синяя ветка метро стабильно закрывалась на ремонт каждый месяц. Вагоны, которые должны были ездить по ней, приходили бракованными, списывались и отправлялись в отстойники, где благополучно ржавели и разваливались. Новые партии продолжали поставляться точно в срок, качество их становилось всё хуже, а в последний раз ситуацию усугубили пьяные рабочие-урсиды, которых забыли забрать перед отправкой. На протяжении всего пути они продолжали уничтожать запасы спиртного и до Офенпешта доехали в совсем уж невменяемом состоянии. Полиция попыталась было справиться с ними, но быстро отказалась от этой идеи и отступила.
Проспавшись, мающиеся с похмелья урсиды отказались возвращаться домой в Ебению и попросили оставить их в Транслейтании. Спустя неделю дебатов, едва не закончившихся поножовщиной, парламент всё же постановил оформить урсидам гражданство, так как забирать их никто не спешил, и не смог придумать ничего лучше кроме как доверить им ремонт всё тех же бракованных вагонов. Благо работать с металлом и механизмами они умели.
Урсиды организовали небольшой анклав-гетто рядом с отстойником и приторговывали уцелевшим оборудованием, изредка доводя до ума пару вагонов в месяц. Итогом их деятельности стал дикий бардак, покрываемый городскими чиновниками, но синяя ветка стала закрываться чуть реже. Также урсиды приторговывали термоядерным самогоном собственного производства и ввели моду на квадратные зимние шапки с ушами.
— Твой рыдван может взорваться в любой момент.
— В следующий раз поедем на джипе, — пообещал Виктор. — Но сейчас не стоит привлекать внимание.
— Как будто эта штука тянет на эталон незаметности.
— Зато полиция никогда не останавливает.
Он махнул рукой, и Каин едва успел поймать брошенные ключи.
— Ты поведёшь.
— Пересмотрел фильмов про крутых полицейских?
— Да. И тем горжусь. У кого ещё есть такая эпичная коллекция, а?
Кальфу подёргала дверную ручку.
— Не открывается.
— Бывает. Попробуй с другой стороны.
Раздался скрип и грохот. Виктор обернулся.
— А нежнее открывать не могла? — спросил он, увидев лежащую на асфальте дверь.
Кальфу приложила её обратно и вернула в паз ударом ноги. Тем временем Виктор принялся крутить ручку радиоприёмника. Салон заполнила громкая музыка, последний шедевр Жужи Иллени[2].