— Выключи эту лажу, — сказала Кальфу.
Виктор сделал вид, что ему нравятся вопли Жужи о том, какой у неё отличный бойфренд, и начал покачивать головой в такт. Регулятор громкости повернулся сам собой, положив завываниям конец.
— Здесь действует одно самое главное правило — никакого телекинеза, — сказал он, вернув музыку.
Виктор успел поднять руки, прежде чем его шею охватила вытянутая из часов гаррота[3]; шнур врезался в перчатки. Сбросив петлю, он развернулся и упёр Кальфу в колено ствол пистолета до того, как она успела применить грант[4].
— Могла бы просто сказать, что не нравится, — сказал Виктор, держа большой палец на курке.
Кальфу мило улыбнулась.
— Я же сказала.
Виктор тоже улыбнулся и убрал пистолет.
— Ладно, поедем в тишине.
— Можешь включить хип-хоп, — разрешила Кальфу. — Против него я ничего не имею.
— Эх, молодёжь… И запомни кое-что ещё. Второе самое главное правило — никакого пих-поха.
— Твоя жена сбежала в ужасе, наверное. Потому как никто не вынесет гнёта всех этих тупых правил.
— Вообще-то она умерла, но не будем об этом. Дело прошлое. А раз найти точки соприкосновения не удалось, мы будем наслаждаться исключительно твоим обществом.
— Мне подходит, — сказала Кальфу и, откинувшись на спинку, забросила ногу на ногу.
* * *
Студия удачно располагалась на холме среди деревьев, в стороне от домов. Низины окутывал туман, скрывающий очертания зданий.
Каин припарковал «Траби» около торговой площади.
— Проверка, — шепнул Виктор в микрофон, закреплённый на лацкане.
— «Альфа» на позиции.
— «Омега» на позиции.
— Прикрытие?
— Готова, — сообщила Джен.
— Бео? Бео, ты меня слышишь?
— Опять сообщения читает, наверное.
— Я тут.
— Бери пушку и следи за периметром, потом пообщаешься.
Виктор подошёл к уличному лотку и купил небольшой лангош[5]. Мимо него пробежал пингвин.
— Ну надо же…
Следом появились двое полицейских, которые гнались за пингвином.
— Как мне нравится столичная атмосфера, вы бы знали, — сказал Виктор, глядя им вслед.
— Всего лишь пингвин, который опять сбежал из зоопарка, — сказала Кальфу. — Ничего особенного.
— До зоопарка пять километров, — заметил Каин.
— Подумаешь. Это очень целеустремлённый пингвин, который решил прогуляться по центру. Всё равно смотреть больше не на что.
— Где ещё можно увидеть нашествие пингвинов?..
Следом появился здоровенный кабан. Стуча копытами по брусчатке, он тоже скрылся в тумане.
— Сегодня опять распродажа в Шишкошопе, похоже, — сказал Виктор. — Спешат, вдруг рыбы на всех не хватит как в прошлый раз.
— С чего ты взял?
— Они ж все в центр бегут.
— Распродажа, говоришь? — спросил Бео.
— За периметром следи, Ракоши. Потом закупаться пойдёшь. И пейджер с мобильником спрячь.
— Ладно…
— Кому он постоянно отправляет сообщения? — спросил Каин.
— У него и спроси, мне без разницы.
Кальфу прошла дальше по улице и остановилась.
— Смотрите, тупой цислейтанец решил оформить документы.
Какой-то человек в помятом сером костюме пытался прочитать надпись на здании миграционной службы. Каждые несколько секунд он заглядывал в потрёпанный транслейтанский разговорник и судорожно листал страницы. Рядом с ним стоял плотно набитый картонный чемодан.
— Беженец, наверное, — заключила Кальфу, уделив цислейтанцу пару секунд своего драгоценного времени.
В последнее время беженцев становилось всё больше. Война внутри католической церкви набирала обороты, захватывая всё новые страны. Протестантская Транслейтания оставалась в стороне, предпочитая решать свои внутренние проблемы.
— Вы не могли бы прочесть эту надпись? — спросил беженец, оглядев всех троих.
Вблизи его костюм выглядел так, будто мужчине приходилось долгое время спать в нём. Виктор сделал вид, что слишком занят поглощением лангоша и не расслышал. Обращаться к грозно выглядящей Кальфу цислейтанец побоялся. Остался только Каин.
— Бэваандорлааши иш Ааламполгааршааги Хиватал, — ответил он.
Цислейтанец непонимающе уставился на него.
— А…
— «Официальная государственная структура для путешественников в другие страны», — перевёл Каин.
— Да, точно.
— Только они вам ничего не оформят. Компьютер перенесли в другую комнату, сотрудники ищут его уже неделю.
— И что мне теперь делать?
— Ждать пока вывезут на границу и расстреляют, — пробурчал Виктор. — У нас депортация только в мешке для трупов. Речной патруль выловит и доставит на другой берег.
— Твоё валашское происхождение опять даёт о себе знать? — спросил Каин.
— Улицы Брана и Брашова учат мороев бить первыми.
Виктор продемонстрировал самую очаровательную из своих улыбок. И без того напуганный встречей с вампирами цислейтанец заметил кобуру под расстёгнутой курткой Кальфу.
— Вы из… эммм… Хонвидшэгг?
Виктор расхохотался так, что подавился лепёшкой. Кальфу попыталась помочь, но он уклонился.
— Не пристраивайся ко мне сзади, я не готов к столь тесному контакту с твоим маленьким женским членом. И руки держи так, чтобы я их видел.
— Ты просто боишься, что у Кальфу член больше, — сказал Каин.
— Нокс просто слишком высокого мнения о себе.
— Даже не думай покуситься на мою невинность.
— Да кто б решился… Но раз ты планируешь блюсти свою инцелостность[6] до самой смерти, то не буду мешать.
— А то вдруг ты воображаешь нас героями сериала «Блудопешт». Хотя в некоторых сериях актрисы что надо, я бы не отказался от знакомства.
— Видимо, диагноз в твоей медицинской карте — безудержный фаллоцентризм, — сделала вывод Кальфу.
— Я что-то не так сказал? — осторожно поинтересовался цислейтанец, дождавшись паузы в диалоге.
— Ну… как вам сказать… Вообще всё верно, но есть один нюанс…
— Мы не состоим в Национальной защитной заднице, — пояснила Кальфу. — Это…
— Это такие парни с автоматами, которых боятся даже цыгане, — продолжил Виктор. — Нас, как видите, они не боятся. Да и автоматов у нас нет. Этих парней несложно узнать: у них две задницы. Одной думают, на вторую каску надевают. Понимаете?
Каин обернулся. Блеснули рубиново-красные глаза, и гротескная бочкообразная фигура скрылась в переулке.
— За нами следят.
— Никого не вижу, — сказала Кальфу.
— Уже ушёл. Это был гомункул.
— Нижний город ближе, чем кажется, — заметил Виктор.
— Только этих крыс нам не хватало. И так весь Офенпешт провонял беженцами, так ещё и гомункулы из подземелий лезут.
— Ты точно поддерживала идею ультраправых поставить электрозабор на границе, — сказал Виктор.
— Лучше бы все подступы к границе заминировали, дешевле обойдётся.
— А уцелевших сковывать цепями и топить в Дунае? Или выделить им гончарное поле и пару некромагов, пусть сами себя хоронят?
Кальфу дёрнула плечом и отвернулась, ничего не ответив.
— Или ты из тех, кто тырил с набережной чугунные ботинки? Ну, с мемориала[7]?
— Отвянь. Зачем мне этот хлам?
— Куда-то же они девались, в конце концов.
— Уймись, — сказал Каин.
— Ладно, ладно, не кипятитесь. Будем считать, что чугун гомункулы присвоили и переплавили.
Цислейтанец почти пересёк черту панической истерики.
— Мы вынуждены вас покинуть, — сказал ему Каин. — Загляните на следующей неделе. Если повезёт, то компьютер найдётся, и вам выдадут документы. Но учтите, там запись за два месяца, а оформлять вас могут полгода. И что лучше приходить со своей бумагой, в миграционке она имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент.
— Это если не произойдёт ничего непредвиденного, — добавил Виктор.