Фантазиям пришел конец, когда Питч взял его за локоть и сказал:
– Пойдем. Нам есть что обсудить.
Судя по голосу и выражению лица брата, разговор Синдеру не понравится. И он догадывался, в чем причина. Пусть он и потерял память, рассудок никуда не делся. Нужно было определиться с будущим Синдера, поэтому Дипак шел сразу следом за ним. Судя по тому, как угрюмо поджал губы священник и нервно сцепила ладони Шеза, Синдер не будет в восторге от новостей.
Они шли к дому Питча в тишине, и мысли Синдера стали для него настоящей пыткой: досада и путаница в голове мучали его. Однако в конечном итоге он утвердился во мнении, что не останется в Ласточке. Местные жители не смогут его прокормить. Странно, но мысль о том, что ему придется покинуть это место, судя по всему, единственный дом, не расстроила Синдера. В этом смысле отсутствие воспоминаний пошло только на пользу.
Симиал и Лок тоже плелись следом за ними.
Когда они добрались до избушки Питча, фонари уже были зажжены, а в очаге горело веселое красноватое пламя. Следуя примеру брата, Синдер затушил свой факел, окунув его в стоящую снаружи бочку с землей, прежде чем войти в дом.
Все собрались в избе Питча и уселись на стулья, передвинув их в переднюю часть дома. Синдер не удивился, обнаружив, что все молча и недовольно сосредоточили свое внимание на нем, и первым нарушил молчание:
– Я не могу остаться.
– Как ты понял? – удивился Питч.
Синдер несколько саркастично усмехнулся.
– Я не помню событий своей жизни, но я не слепой. И не тупой. Ласточка – бедная деревня. Здесь нет лишней еды для тех, кто не может себя прокормить.
Он был калекой и только сейчас начал постигать смысл ситуации. Это может ограничить его возможности в будущем. Здесь это определенно было так, и ему не хватало знаний – о своем прошлом и настоящем – чтобы надеяться на лучшее.
Питч казался пристыженным.
– Я бы взял тебя к себе, но… – Он осекся.
– У меня будет ребенок, – сказала Шеза. – Даже с этой обузой мы едва способны справиться. Мы не сумеем прокормить еще один рот. Не сейчас.
– Проблема в твоей чахлой ноге, – добавил Дипак к тому, что она сказала. – Твои родители работали вдвоем и могли позволить себе позаботиться о тебе. Теперь, когда они погибли, никто не сможет сделать для тебя то, что делали они. Я поговорил с другими жителями деревни.
Судя по их напряженным лицам, они, должно быть, ждали, что Синдер начнет орать и ругаться, спорить с их решением, но он этого не сделал.
Он всего лишь понимающе кивнул, скорее задумчиво, нежели недовольно, и спросил:
– Что тогда со мной будет?
Облегчение, которое все испытали, стало осязаемым, когда они обменялись обнадеживающими взглядами.
На вопрос Синдера ответил Дипак.
– Я отведу тебя в Быстромечие. Там есть сиротский приют. Тебе шестнадцать, и ты слишком взрослый для большинства подобных заведений, но я знаком с директором. Он примет тебя.
Синдеру захотелось улыбнуться. По крайней мере, теперь он знал свой возраст. Тем не менее постичь все это было сложно, и у него еще осталось множество вопросов.
– Что такое Быстромечие?
– Наша столица, – сказал Питч. – Она находится в трех неделях пути летом, а зимой дорога к ней непроходима.
– А поближе нет приютов?
– Есть, – ответил Дипак, – но у них не такая хорошая репутация, как у того, что в Быстромечии.
– Кто оплатит мое проживание? – спросил Синдер. – Уверен, это не бесплатный приют.
И снова ответил Питч:
– Ты заплатишь, трудясь на благо города.
– А дорога туда безопасна? – Синдер вспомнил, какой ужас вызвала у Питча, Симиала и Лока мысль о том, что поблизости бродит проклятая эфиром кошка.
Дипак подался вперед на стуле.
– Когда-то я служил в высшей армии Ракеша. Пусть тебя не смущает мой тощий вид, я крепче, чем многие, с кем ты когда-либо встретишься. Мы доберемся в целости и сохранности.
После этого Симиал и Лок поднялись на ноги, и Синдер понял, что они присутствовали лишь на тот случай, если он взбрыкнет.
– Уже поздно, – сказал Симиал. – Мне завтра рано вставать.
– Нам всем рано вставать, – сказал Лок. – Как и всегда.
Симиал ухмыльнулся и шлепнул его по плечу.
– Будь благодарен. Такова славная доля крестьянина.
Дипак тоже поднялся.
– Выспись, – сказал он Синдеру. – Мы выступаем с первыми лучами солнца.
Все ушли, и между Синдером, Питчем и Шезой повисло молчание. Он не был расстроен тем, что покидает Ласточку, но они были. Он понял, что они испытывали недовольство и замешательство. Забавно. Это ему суждено было покинуть Ласточку, но утешать нужно было их. Его брата и вадину.