Нужно так много узнать.
После этого он забрался под свое одеяло и через несколько минут уснул.
Он прогуливался вдоль жилого квартала с величественными городскими домами. Разделительная полоса травы и усыпанных листьями вязов разрезала дорогу на две узкие линии, а длинные ветви деревьев аркой раскинулись по обе стороны улицы, обеспечивая тень и защиту. Рядом с ним шагала высокая женщина со светлыми волосами и золотистой кожей. Лица ее он не видел.
Они покинули район и вошли в зеленый, словно драгоценный камень, парк, где покрытые травой холмы и поля с дикими цветами сливались с голубыми озерами и прудами. Днем вода переливалась всеми цветами радуги, но сейчас, с наступлением ночи, она сверкала и блестела в лучах луны цвета слоновой кости. Несколько пожилых мужчин, представляющих свои касты, сидели за группой столов, установленных в тени дубовой рощицы. Они играли в шахматы. Над мужчинами свисали гирлянды гаров, привязанных к толстым веткам густых деревьев. Они излучали приглушенный розовый, золотой, лавандовый и сиреневый свет. За группой дубов единственным источником света была россыпь черных фонарных столбов, расставленных вдоль извилистой паутины покрытых гравием дорожек. Там, прежде чем отправиться по домам, перед сном прогуливались парочки.
Они шли глубже в парк, туда, где было пусто, и их шаги эхом отражались от каменных и деревянных мостов, перекинутых через бесчисленное количество ручейков и речушек.
Он остановился на одном из таких мостов. Тот держался на покрытых лишайником столбах из тяжелых валунов. Кваканье лягушек предвещало наступление ночи, а прохладный ветерок принес тонкий аромат моря и дождя.
Он все еще не видел ее лица, но чувствовал ее улыбку и невысказанный вопрос.
– Я никогда не жалел о том, что показал это тебе.
Это был правильный ответ. Она позволила ему притянуть ее ближе к себе.
Синдер резко проснулся и заморгал. Обрывки сна мелькали в его все еще сонном мозгу, и он со стоном поднялся на локтях, прищуренно вглядываясь в темноту. Мутным взглядом он зацепился за лагерь, который они с Дипаком вчера разбили на скорую руку у быстрого ручья посреди небольшой кленово-дубовой рощицы. Костер все еще горел, и он всмотрелся в него, силясь вспомнить сон. Город. Быстромечие? Он бывал там раньше? И женщина. Парк. Что это все значило?
Синдер закрыл глаза, стараясь вспомнить сон более отчетливо.
Некоторое время спустя он с досадой вздохнул. Это было бесполезно. Сон исчезал быстрее, чем он мог за него ухватиться, растворяясь в ночной темноте, словно искра от костра. Он исчез, пропали и последние воспоминания о нем. Синдер уже не мог его вспомнить, но знал, что эта женщина ему уже снилась. Он ни разу не видел ее лица и не узнал города, по которому они прогуливались. Было ли это воспоминанием? Или самообманом?
Синдер больше не смог заснуть и обдумывал эти вопросы в молчаливой ночной тишине, глядя на язычки пламени, пока несколько часов спустя солнце не окрасило розовым восточную часть неба.
Дипак сел с мощным зевком и потянулся. Он зажмурился оттого, что ему в глаза ударили яркие лучи солнца, и выбрался из-под одеяла.
– Солнце встало, – проворчал он. – Ты собираешься подниматься, чтобы приготовить завтрак?
Синдер только кивнул, не в настроении разговаривать. Его мысли все еще были сосредоточены на сне. Он был расстроен тем, что не понимал его значения, и еще больше – тем, что не помнил ничего о себе. Прошлое не вспомнилось, даже три недели спустя.
Он начал готовить завтрак: разогрел на костре вчерашнюю похлебку, добавив к ней несколько лепешек.
– Еще пара часов, и мы в Быстромечии, – сказал Дипак.
Они быстро преодолели путь до столицы Ракеша, и погода по большей части благоволила им. Они пережили лишь одну грозу, из-за которой не могли выйти из небольшой пещерки. Остальные дни были теплыми, солнечными и ничем не примечательными. Но еще лучше было то, что чахлая правая нога Синдера определенно стала более сильной, мускулистой и похожей на левую.
У Дипака все еще не было объяснения тому, что означали эти изменения, но Синдер не хотел этого знать. Может, это было чудо. Может, это было волшебство. Пока это не означало, что он превращается в рэйфа – а в этом Дипак оставался уверен, – он был доволен. Особенно после того, как больше узнал о людях, способных пользоваться эфиром, об их склонности к насилию и равнодушной жестокости, о том, как на них охотились и убивали все народы во всех землях, независимо от того, правили ими люди, эльфы, гномы или кто-то еще. Синдер в любом случае не хотел иметь ничего общего с рэйфами.