Таково было состояние вопроса в тот момент, когда молодой Дейссман решительно отринул как осмеяние этого языка, так и гипотезу о его боговдохновенности. Он заявил, что не существует такого явления, как библейский греческий язык. Язык апостола Павла и евангелистов, в сущности, идентичен тому, на котором говорило грекоязычное простонародье, населявшее Восточное Средиземноморье. Средством выражения в нелитературных папирусных документах выступал живой, разговорный греческий язык того времени, неизбежно отличавшийся по стилю и словарному фонду от формального, величественного языка литературной традиции. Народный язык, с презрением отвергавшийся эллинистическими авторами, был как вполне подходящий воспринят Священным писанием. Христианство могло стать мировой религией, только выбрав повседневный, разговорный язык цивилизованного мира. Заявление Дейссмана произвело почти такую же сенсацию, как идентификация «линейного Б» с догомеровским греческим, сделанная Майклом Вентрисом[15] примерно пятьюдесятью годами позже.
101
Обыденным языком нелитературных папирусов и Нового Завета (а в значительной степени и «Септуагинты»[16]) был так называемый койне[17], который, обладая свежестью, выразительностью и теплотой, прекрасно отвечал духу христианской проповеди и скромности быта ранней церкви. Среди примерно десяти процентов «экзотических» слов в греческом словаре Нового Завета (из общего числа около пяти тысяч) почти все так или иначе имели аналогии в папирусных документах. Прослеживались параллели также в особенностях структуры предложений и грамматики. Это открытие привело к новому пониманию текста подлинника, которому суждено было решающим образом повлиять на все последующие переводы Библии.
Специалисты в области классической филологии могли усматривать в «новозаветном греческом», разумеется, лишь ухудшенный вариант греческого языка Платона и Демосфена. Чтобы произвести решительный переворот в изучении и греческого языка, и Нового Завета, потребовался теолог, являющийся одновременно специалистом по греческой филологии и относящийся с постоянным интересом к исторической обстановке древнего — греко-римско-византийского — христианского мира.
Впрочем, известный «дейссманизм» уже существовал и до того, как на сцене появился молодой немецкий теолог. Даже Carta Borgiana, папирус конца XVIII в., обнаружил перед учеными, разбиравшими его текст, определенные языковые схождения с Новым Заветом. А в 1863 г. английский священнослужитель, епископ Лайтфут,
102
высказал, как говорят, следующую мысль: «Если бы только нам удалось найти письма, которые обыкновенные люди писали друг другу, не заботясь о литературном стиле, мы получили бы величайшее подспорье для понимания языка Нового Завета в целом». Но это были лишь отдельные искры, вылетающие, если можно так выразиться, из филологического подполья. Они не могли в то время воспламенить общественное мнение настолько, чтобы эти идеи начали разрабатываться систематически. Традиционный взгляд на природу «новозаветного греческого» по-прежнему не оспаривался. Даже после заявления Дейссмана любая «секуляризация» Библии рассматривалась многими церковниками как святотатство.
Дейссман в отличие от своих предшественников сумел внятно растолковать всем то, что подсказывала ему его блестящая интуиция. Приглашенный вскоре возглавить кафедру в Берлинском университете, он получил всеобщее признание как ведущий немецкий теолог, второй после Гарнака, и остался горячим поборником большой ценности нелитературных папирусов. По этому вопросу он написал много книг, важнейшей из которых является книга «Новые данные о Новом Завете». Английские и американские университеты наперебой приглашали его для чтения лекций. Хотя он не меньше других был потрясен открытием так называемых «Логий», утерянных высказываний Христа, а также рукописей Евангелий, более древних, чем все известные до тех пор, и хотя он был культурным европейцем, глубоко понимавшим важность возрождения древних классических текстов, он продолжал настаивать на том, что ни одна из этих эпиграфических жемчужин не может сравниться по своей ценности с нелитературными папирусами. Дейссман был как бы верховным жрецом этой доктрины. Его точка зрения сейчас принята всеми, хотя и с оговорками,
103
признающими наличие в греческом языке Нового Завета отдельных «семитизмов». (Сам Дейссман допускал возможность того, что Евангелие от Матфея первоначально было написано по-арамейски.)