Но молодой ученый, хотя к этому времени он уже был влюблен и помолвлен, не собирался предаваться безмятежному
196
и респектабельному существованию, как подобало «герру профессору». Скопив некоторую сумму, а также воспользовавшись помощью своего брата и скептически настроенного саксонского правительства, 30 октября 1840 г. он направился в Париж. Ему предстояло провести пять лет вдали от родины.
Непосредственная цель путешествий Тишендорфа была проста и продиктована здравым смыслом, однако она ошеломила почтенных представителей старшего поколения ученых, которые либо просто не задумывались над этим, либо не обладали энергией и самоуверенностью Тишендорфа. Они были также лишены его палеографической одаренности, ибо он был в равной мере знатоком как в поисках ценных документов, так и в расшифровке и датировке их.
Когда Тишендорф начал работу над изданием греческого текста Нового Завета, он понимал, что древнейшие документы IV, V и VI вв. намного превосходят по своему значению более многочисленные манускрипты X в. и последующих веков, которые послужили основой для прославленного греческого текста Нового Завета, составленного Эразмом Роттердамским, а также для переводов его на разговорные языки, как, например, версии Лютера и короля Якова (Джеймса) I. Греческий Новый Завет Эразма (первое издание, 1516 г.) был во многих отношениях сделан довольно небрежно, при полном отсутствии знакомства с элементарными методами критики, выработанными наукой лишь в XIX в. В том, как великий гуманист произвел отбор рукописных источников, не было никакой системы; он не выяснил как следует их происхождение, возраст и степень достоверности, не проверил с должной тщательностью, в какой мере они расходятся и дополняют друг друга, что помогло бы устранить имеющиеся в тексте ошибки. И что совсем
197
непростительно, для того чтобы заполнить пробел в греческом оригинале и в то же время поспеть к сроку, установленному его издателем, печатником Иоханнесом Фробеном из Базеля, он сделал обратный перевод одного отрывка с латыни на плохой греческий. К несчастью, Эразм одновременно вызвал к жизни и новую традицию, стремившуюся провозгласить как его греческое издание, так и в еще большей степени сделанные с него прославленные переводы на разговорные языки непогрешимыми.
Однако еще в XVII в. несколько ученых собрали и сопоставили разночтения, обнаруженные ими в рукописях Нового Завета, число которых неуклонно росло, включая уже некоторые тексты на коптском и готском языках. В то же самое время была сделана попытка составить перечень и классифицировать все имеющиеся в европейских странах манускрипты, а также оценить их относительную достоверность. Когда в XIX в. пальма первенства в библейских исследованиях перешла преимущественно к немецким ученым, появилось сомнение в правильности общепринятого мнения, согласно которому сопоставление возможно большего количества рукописей позволит восстановить на их основе первоначальный апостольский текст. Тишендорф всей душой принял эту новую точку зрения. Он счел теперь важнейшей задачей сосредоточить внимание на текстах, относящихся к первым пяти векам христианства. Он убедительно доказывал, что только таким путем можно добраться до текста более раннего, чем официально «утвержденный» византийский Новый Завет, который он считал не более чем производной, фальсифицированной версией. Но когда он приступил к работе над своим вариантом греческого текста, то с удавлением обнаружил, что в области филологического изучения и толкования тех немногих древнейших евангельских документов, которые
198
тогда были известны науке, сделано, за редкими исключениями, ничтожно мало. Что, если изучение этих древнейших евангельских текстов, а также тех, которые еще могут появиться, покажет, что Евангелия создавались при жизни поколения, современного Иисусу и его ученикам, и что сохранившиеся наиболее ранние версии доносят до нас подлинное слово апостолов? Требовалось, во-первых, тщательное изучение небольшого количества имеющихся древних текстов и, во-вторых, поиски новых, быть может, еще более древних и более полных рукописей.
Наконец Тишендорф нашел себе задачу по плечу. Его удивительные достижения убедительно доказали, что великие открытия редко являются делом случая, но почти неизменно удаются только подготовленному уму.