«…Весною 1944 года я был командирован штабом армии в киногруппу 3-го Прибалтийского фронта. Вскорости наша группа была направлена на участок стыка фронтов 2-го Прибалтийского с 3-м Прибалтийским. Здесь мне довелось снимать на пленку боевые действия, происходившие на подступах Красной Армии к заповедным пушкинским местам Псковского края.
Получив задание, мы с особенной радостью взялись за его осуществление — ведь нам предстояло снимать не обычные боевые эпизоды, а бои «за Пушкина, за пушкинские места».
До войны мне в заповеднике побывать не пришлось, и я очень сожалел об этом. Теперь же, когда я собирался его снимать после изгнания немцев, это усилило во мне сожаление и досаду.
Накануне наступления нашей съемочной группе пришлось участвовать в проведении той большой разъяснительной работы, которую проводило командование, готовившее план освобождения пушкинских мест от фашистских захватчиков. Боевые листки, фронтовые газеты, специальные беседы разъясняли бойцам необходимость освобождения пушкинских мест ценой возможно меньшего ущерба для их исторических памятников.
Бойцам разъясняли, как нужно себя вести в пушкинских местах, как относиться к находящимся в них реликвиям, произведениям искусства и старины.
12 июля 1944 года после прорыва войсками 2-го Прибалтийского фронта немецкой обороны в районе Новоржева (левее Пушкинских Гор) группировке наших войск, осаждавших немцев у берегов Сороти, удалось почти без потерь захватить Михайловское и Пушкинские Горы. В результате прорыва у Новоржева немцы оказались под угрозой полного окружения на участке Новоржев — Остров и были поэтому вынуждены бросить все свои силы на укрепление этого участка, сняв их с подготовленных оборонительных сооружений на линии Сороть — Михайловские — Тригорское и дальше вправо.
Поэтому пушкинским местам не суждено было стать ареной таких боев, какие можно было наблюдать около Новоржева. Парки заповедника вышли «с поля сражения» в довольно сносном виде. Они сильно пострадали, но не были уничтожены, чего можно было ожидать.
К Пушкинским Горам мы подходили быстрым маршем по Новоржевскому шоссе.
Выйдя к тому месту, где сейчас находится местный базар, наша группа направилась к ограде монастыря.
Одними из первых после изгнания из поселка немцев я и кинооператор Масленников вошли мы в ограду Святогорского монастыря. За нами направлялась в монастырь группа саперов.
Центральная лестница, ведущая к верхней церкви, была сильно разрушена взрывами и предельно захламлена. Кругом громоздились кучи щебня, кирпича, мусора и огромных камней от взорванной ограды. Там и сям валились исковерканные предметы церковной утвари: подсвечники, паникадила, осколки медных колоколов, вороха бумажных листов вперемешку с немецкими боеприпасами. Из алтарных окон торчали дула вражеских пулеметов и противотанковых ружей.
Подошедшие саперы быстро проложили проход по лестнице, и мы вскарабкались на верхнюю площадку холма, чтобы увидеть поскорее могилу А. С. Пушкина.
Памятник Пушкину оказался наспех заколоченным старыми досками, по-видимому снятыми немцами с полов самой церкви.
Саперы — офицеры и солдаты — стали быстро расшивать монумент. За обшивкой его было обнаружено большое количество противотанковых и пехотных мин затяжного действия.
Вот этот момент обнаружения мин и изъятия их с могилы Пушкина и был тем первым эпизодом, который я начал снимать в Пушкинском заповеднике.
По нашим пятам, вслед за головной группой саперов, в монастырь пришла новая большая группа саперов. Они стали прочесывать щупами и миноискателями всю горку, на которой стоят церковь и могила Александра Сергеевича. Буквально в каждом метре земли саперы находили заложенные немцами мины и фугасы. Они были заложены и в стены древнего собора, и в кладку монастырской ограды, и под ступени лестницы. Фугасы огромной силы были заложены в шоссе на повороте дороги вдоль ограды.
Вспоминается смешная сцена. Какой-то пожилой сапер, услышав из наших разговоров, что рядом с Александром Сергеевичем похоронены Ганнибалы, гневно заметил по адресу гитлеровцев: «Ах, сволочи, и тут успели насовать своих канибалов!»
Немного спустя на площадке перед памятником Пушкина я снял еще один очень выразительный и торжественный момент. Группа офицеров одного из полков с развернутым полковым знаменем взошла на могилу поэта и склонила к памятнику знамя. Коленопреклоненные воины произносили пламенные слова клятвы мщения врагу «за израненную Родину и за поруганного Пушкина!».