Время летело слишком быстро, но Рене строго следила за ним, и Корнелия успела переодеться, надеть темные очки и вернуться в «Ритц» за добрых двадцать минут до того, как герцог вернулся со скачек. Корнелия устроилась в гостиной и читала роман, когда он вошел. Она почувствовала, как сердце ее внезапно замерло в груди при виде его – такого красивого, самоуверенного! И, главное, он вошел, улыбаясь, и прежде чем Корнелия успела спросить, как он провел день, герцог произнес торжествующе:
– Я выиграл! Французские лошади не могут сравниться с нашими английскими, и было нетрудно определить и поставить на лучшую из них. Я получал выигрыш на каждом забеге, кроме одного.
– Какой вы знаток! – сказала Корнелия. – Вы выиграли много денег?
– Вполне приличную сумму. Я заехал по дороге домой на Рю де ла Пэ и купил вам подарок.
С этими словами герцог протянул ей футляр. Корнелия взяла его и открыла. На бархате покоился гладкий золотой браслет с изящной надписью, выполненной из маленьких вкрапленных камешков бирюзы.
«Un souvenire de Paris» [7] – громко прочитала Корнелия. Она чувствовала себя упоительно от мысли, что герцог думал о ней.
– Как мило! – воскликнула она. – Огромное спасибо.
– Это всего лишь маленькая прихоть, – небрежно ответил герцог. – Я просто подумал, что это порадует вас. Должен заметить, что у Картье я не нашел драгоценностей, достойных соперничать с нашими фамильными. Когда мы вернемся домой, я покажу их вам. И вы сможете выбрать себе любые, какие пожелаете. – Вы уже пили чай? – поинтересовался герцог. – Я бы предпочел виски с содовой.
Тут Корнелия поняла, что совершенно забыла про традиционный чай в пять часов пока была с Рене, которая, будучи француженкой, не придерживалась английских традиций. Она взглянула на часы и увидела, что до обеда остался всего лишь час. И после того, как официант принес герцогу заказанное им виски с содовой, она отправилась к себе переодеваться к обеду. Теперь она уже не советовалась с Виолеттой, какое бы платье из множества привезенных из Лондона ей выбрать на вечер. В любом из них она выглядела серо и невзрачно. Глядя на свои наряды новыми глазами, она видела теперь, насколько они были старомодны и неэлегантны по фасону и цвету. Она раскусила умысел Лили Бедлингтон, которая преднамеренно выбрала для нее те вещи, которые должны были сделать ее непривлекательной в глазах будущего мужа.
– Ты пойдешь со мной вечером, – сказала Корнелия своей горничной, когда та делала ей обычную вычурную прическу. – Я поговорила с мадам де Вальме, и она распорядилась, чтобы ее горничная обучила тебя ухаживать за моими волосами. Тебе придется быть очень осторожной, потому что Хьюгон может поинтересоваться, куда ты пошла.
– Безопасно ли нам уйти вместе, ваша светлость? – спросила Виолетта.
– Это рискованно, – согласилась она, – но мы должны это сделать. Я уверена, что его светлость не зайдет в мою комнату.
На секунду ее губы твердо сжались – она вспомнила свою гневную вспышку в ночь после свадьбы. Ни разу с этого момента герцог не возвращался к выяснению их отношений. Возможно, она поступила неблагоразумно, выдав, что ей известно о его любви к тете Лили. Возможно, лучше было бы выждать и позволить герцогу вести себя так, как положено мужу. Но Корнелия знала, что не смогла бы вынести этого, ее плоть восставала при одной мысли об этом. Только во взаимной любви могла она отдать себя, взаимной и, конечно, освященной браком.
Ровно в половине одиннадцатого в доме у Рене Корнелия услыхала, как Мари доложила о прибытии герцога. Рене запретила ждать его в салоне.
– Ты не должна показаться слишком нетерпеливой, ma chelrie [8], – сказала она. – Мужчинам только того и нужно. Ты должна все делать неохотно. Заставь герцога прождать себя минут пятнадцать, а я пока займу его беседой.
Корнелия не спеша расхаживала по золотисто-оранжевой комнате, время от времени окидывая себя взглядом в зеркале. Она была восхищена новым нарядом, который на этот раз предложила ей Рене. Это платье было из ярко-голубого атласа, и на его фоне ее волосы казались очень темными, а зеленые глаза – загадочными и влекущими.
Корнелия сняла обручальное кольцо и надела длинные перчатки такого же цвета, как и ее платье. Предыдущей ночью Корнелии казалось, что ее огненно-красное платье было самым красивым, какое она только видела в своей жизни, но теперь она была удивлена, что голубое шло Дезире не менее.
Шляпка на ее голове на этот раз была совсем маленькая, с кудрявыми перьями, уложенными на полях, и превосходно подчеркивала ее сверкающие глаза. Темные от волнения, пленительные от счастья, они, казалось, светились на ее тонком лице.