Через несколько минут в дверях появился лакей Рене с запиской на серебряном подносе.
«Ради Бога, прости меня, – прочла Корнелия, – я потерял голову, иначе никогда не нарушил бы свою клятву не целовать тебя без твоего на то согласия. Если я расстроил и обидел тебя, я молю тебя о прощении. Пожалуйста, возвращайся, и давай поужинаем вместе. Если ты откажешь мне сейчас, боюсь, я сойду с ума. Я так долго был без тебя, что более не вынесу этого».
Корнелия дважды прочла послание и затем, силясь унять дрожь в своем голосе, обратилась к лакею, ожидавшему приказаний:
– Скажи его светлости, что я выйду к нему через десять минут.
Корнелия силой заставила себя сесть к туалетному столику, припудрить лицо, накрасить губы, сменить украшения, пока не истекли десять минут.
Затем она вернулась в салон. Корнелия вошла тихо, и герцог не заметил ее. Он стоял около мраморного камина, и выражение его лица было столь отчаянным, что напугало Корнелию.
Глава XII
– Ваша мать пишет, что закончила приготовления к нашему возвращению в субботу, – обратилась Корнелия к герцогу, когда они просматривали перед ленчем пришедшую из Англии почту.
– Я тоже получил письмо от своей матери, – ответил тот. – Она сообщает, что украшают подъездную дорогу в Котильон – совершенно излишний жест.
С плохо скрытым раздражением герцог отбросил письмо, встал и прошелся по комнате.
– Если вам нужно быть на месте в субботу, то выезжать придется в четверг, то есть послезавтра, – сказал он. – Полагаю, нам следует возвращаться? Хотя здесь весьма приятно.
– На следующий понедельник намечена охота на фазанов, – отозвалась Корнелия, – и, насколько мне известно, в связи с этим ожидаются гости.
– Да-да, конечно. Я забыл.
Корнелия подумала, как испугалась бы она еще месяц назад от перспективы провести время в Котильоне, встречаться с этими беспечными самодовольными людьми, которые так ужаснули и шокировали ее совсем недавно. Но теперь Корнелия чувствовала, что она изменилась, и настолько сильно, что ей казалось странным, как герцог не замечает этого. Ведь перед ним уже не та застенчивая, потерявшая от любви голову девушка, которую он привез в Париж. Но, как говорится, любовь слепа, и герцог видел перед собой одну лишь Дезире.
Корнелия часто думала о том, какой жалкой была бы ее участь, окажись Дезире и в самом деле другой женщиной, или если бы герцог увлекся кем-нибудь еще, и она была бы обречена тосковать в «Ритце» одна, день за днем, весь медовый месяц.
Намеренно ожесточая свое сердце против герцога, Корнелия понимала, что если для них и возможно безоговорочное счастье, то герцог должен ощутить те же страдания, какие он причинял другим женщинам. Она должна увериться полностью, что это истинная любовь, а не мимолетная фантазия. Искушение сдаться и поверить в то, во что так хотелось ей верить, было столь сильно, что Корнелия заставляла себя еще и еще раз испытывать чувства герцога прежде, чем всецело довериться ему.
– Надеюсь, вы простите меня, если я не буду обедать с вами сегодня. Мне необходимо увидеться сегодня с друзьями… по делам.
Корнелия с трудом подавила в себе смех, который буквально распирал ее. Она ждала этой фразы. Рене пригласила их обоих на обед к Великому князю. Он прибыл вчера в Париж, и Рене выразила желание познакомить их.
– Я должна пойти завтра вечером, – воскликнула Корнелия, хлопая в ладоши. – Вы ведь возьмете меня?
Корнелия устремила свои зеленые, расширенные от возбуждения глаза на герцога и заметила, что на его лице написана нерешительность. Она взмолилась:
– Пожалуйста, скажите, что мы будем завтра. Мы ведь никогда не обедали вместе. Ужин – это другое, а мне хотелось бы встретиться с вами за обедом.
Мольбы Дезире сломили последние колебания герцога.
– Тогда я пойду, – пообещал герцог. – Могу ли я сопровождать вас, леди, в резиденцию Великого князя?
– Так, значит, решено?
– Решено, – сказал герцог твердо.
Корнелию интересовало, какую отговорку преподнесет герцог ей как своей жене, чтобы иметь возможность сопровождать Дезире на обед. Удивленно подняв брови и заставив свой голос звучать несколько удивленно, Корнелия спросила:
– Деловая встреча? По какому вопросу?
– Акции и капитал, – туманно пояснил герцог. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Нет, разумеется, – ответила Корнелия. – Я только хотела спросить, не могли бы вы пригласить и меня на эту встречу?