– Кто еще будет присутствовать на обеде? – спросил герцог.
– Она упоминает лишь нескольких гостей, – ответила Корнелия. – Но среди прочих мои дядя и тетя.
– Это затея Лили, – вознегодовал герцог. – Если идея отобедать у нас и исходила от короля, то это только потому, что она рассказала ему, что это может послужить развлечением.
Вы правы, – уже более спокойным тоном сказал герцог. – Вы должны простить, если меня тянет на безрассудства. Это только потому, что я хотел безотлагательно вернуться в Париж, ни на секунду не мог помыслить ни о чем другом.
– Кстати, почему вы так торопились туда? – осведомилась Корнелия.
– Я хотел поскорее доставить вас домой, – откровенно сказал герцог.
– Это было по крайней мере добрым намерением с вашей стороны.
– Добрым! – герцог горько засмеялся. – Пожалуйста, не подумайте ни на секунду, что я не осознаю своего проступка по отношению к вам. Теперь я понимаю всю Презренность моего поведения в последние годы, и самый тяжкий грех из всех – был брак с вами, такой юной и невинной. Да, Корнелия, я знаю, как низко я пал, когда использовал вас, – это ваши слова, – как ширму для недозволенной любовной интриги. Я не в силах изменить содеянное, но могу постичь всю чудовищность своих грехов и принести свои извинения.
– И это… это осознание, как вы говорите, – спросила Корнелия, – пришло к вам оттого, что вы полюбили?
– Потому что я встретил ту, которая дала мне увидеть, что хорошо, а что плохо, через нее саму. Через нее – воплощение чистоты и невинности – я получил возможность увидеть свое прошлое в истинном свете.
– И где же вам удалось познакомиться с такой… такой исключительной личностью? – с любопытством спросила Корнелия.
– Разве вы никогда не встречали кого-нибудь, про кого вы инстинктивно, абсолютно точно знали, что это хороший человек? Не имеет значения, где вы познакомились, как он выглядит, чем занимается или о чем говорит. Существует нечто, исходящее от него, что подсказывает тебе безошибочно, что этот человек чист и безупречен во всех смыслах этого слова, – герцог перевел дыхание, и его возвышенное настроение покинуло его. – Но это также и то, что заставляет меня опасаться.
– Опасаться? – переспросила Корнелия.
– Того, что я недостаточно хорош для нее, – он передернул плечом, словно отгоняя эту мысль. – Но я не должен говорить вам подобные вещи. Пожалуйста, постарайтесь понять меня и позвольте мне уйти.
– Я дам вам ответ завтра, – сказала Корнелия. – А сейчас я должна написать герцогине и пригласить двадцать шесть персон на обед сегодня вечером.
Корнелия вышла из библиотеки и затворила дверь за собой.
Он не покинул ее. Рене была права, он и в самом деле любил ее. Корнелии хотелось плакать от счастья.
Ей больше не удалось повидаться с герцогом. За ленчем дворецкий передал ей сообщение, что его светлость приносит свои извинения, но он должен навестить некоторые отдаленные фермы в своем имении. Корнелия сказала сама себе, что он хочет сказать последнее прости Котильону, веря в то, что видит его в последний раз.
Несмотря на всю его любовь к Дезире, видимо, ему тяжело делать это. Котильон значил так много в его жизни, что покинуть его все равно что отрубить часть тела.
Виолетта ждала ее. Пройдя по комнате, Корнелия подошла к горничной, обняла и поцеловала ее. Затем она сняла темные очки и вложила ей в руку.
– Выбрось их, Виолетта. Разбей из вдребезги, зарой в землю и никогда не показывай мне снова. А одежду из моего приданого собери и отдай на благотворительные цели. Она пригодится бедным актрисам. Я хочу отправить все наряды им.
– Ваша светлость! У вас все получилось?
– Получится, Виолетта.
Глаза Корнелии сияли, когда она повернулась к зеркалу.
После некоторых раздумий она переоделась в платье из зеленого шифона, которое было на ней, когда герцог впервые поцеловал ее. Платье облегало фигуру, подчеркивало воздушность и юность девушки. В этот вечер Корнелия могла надеть свои собственные украшения, и она выбрала сверкающее бриллиантовое колье, а в уши вдела длинные серьги, которые Эмили преподнесла ей в качестве свадебного подарка.
– Вы наденете диадему, ваша светлость? – спросила Виолетта.
Корнелия покачала головой.
– Я хотела бы такую прическу, какую ты сделала мне позапрошлой ночью, только я потеряла свои бриллиантовые заколки.
– Есть и другие, ваша светлость. Те, что подобраны в пару к диадеме, – ответила Виолетта. – Вы не знали о них?
Горничная открыла бархатный футляр, увенчанный герцогской короной, и, вынув верхнее отделение, показала Корнелии шесть бриллиантовых заколок, уложенных на дне футляра. Они были крупнее тех, что Корнелия покупала в